|
Долгожданная во всех смыслах часть наконец-то появилась! Благодарю редактора за труд.
Никита осторожно присел на краешек кровати и взял Надю за руку. Он был счастлив, бесконечно счастлив от одной возможности просто быть рядом с ней, смотреть на неё. Он целовал её холодные пальчики и с трудом сдерживался, не позволяя себе заплакать.
- Надя… сестрёнка, прости меня. Прости, что так поздно решился прийти и поговорить. Раньше этих возможностей было так много, что я бездумно разбрасывался ими, слишком долго искал те слова, которые смогли бы всё тебе объяснить... Всякий раз откладывал этот разговор, уверяя себя, что упущенный шанс хоть что-то исправить не единственный, не последний…
«Ты же чувствуешь, что я рядом, не можешь этого не чувствовать. Только мёртвые не чувствуют ничего, а ты жива… жива… и слышишь всё, всё понимаешь…»
- Нет, не слышишь… ― с сожалением произнёс он, отпуская её прозрачную безжизненную руку.
- Наверно, так должно быть, ведь прежде я отказывался слушать и слышать тебя. Сейчас ты так поступаешь, хорошо, что не слышишь всего этого. Все мои слова – лишь жалкие оправдания отвратительным поступкам. Я не хочу, чтобы ты услышала их и простила меня… Да, я не хочу чтобы ты снова простила меня, как раньше сотни раз прощала мою холодность и жестокость. Мне не нужно такое твоё прощение, не заслуженное и пустое. Раньше, когда я просил у тебя прощения, то совсем не думал о твоих чувствах, делал это для себя, для успокоения собственной совести…
Орлов прервал свою исповедь, заметив, что сон Нади вдруг стал беспокойным, она металась по кровати и шептала что-то бессвязное. Она едва шевелила бескровными губами, звука голоса невозможно было услышать.
- Как же помочь тебе, родная? Что мне сделать, чтобы тебе стало легче? Ты только скажи, … и я всё сделаю, всё что угодно, всё для тебя, лишь бы ты была счастлива и никогда больше не плакала… ― тут он не выдержал и сам заплакал, в нём как будто что-то сломалось. Запретные, ненавистные ему слёзы сами полились из глаз, остановить их было уже невозможно, да он и не пытался.
«Почему она снова расплачивается за мои ошибки?! Почему она а не я?!»
- Если бы только мог, я бы с радостью принял всю твою боль на себя. Ангелы не знают боли, не мучаются, и ты не должна больше страдать. Если бы мы могли сейчас поменяться местами, я бы согласился не раздумывая, потому что люблю тебя. Наденька, я готов на любые жертвы только бы ты жила, жила и радовалась, улыбалась…
Она вдруг будто услышала его и все ещё находясь в бреду заговорила тихим умоляющим голосом. Её голос постепенно звучал всё громче, черпая откуда-то силу, он звучал с надрывом, дрожал, молил и требовал, к финалу превратившись в отчаянный крик, полный боли и ужаса.
- Нет, Никита… нет, пожалуйста, не надо…, умоляю, не делай этого… Нет, Никита, … ты не можешь, не должен… нет,… прошу тебя, братик, не надо, не делай этого, ради меня… пожалуйста… Ни-ки-та! Н-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Т!
- Надя, проснись… милая моя, это всего лишь сон, я здесь, я с тобой… всё будет хорошо, ты только не волнуйся… ― как мог он старался успокоить её.
Она с усилием открыла глаза и не верила тому, что видит: сквозь белую пелену тяжёлого тумана пробивалось чудесное видение ― родное любимое лицо, каждая чёрточка которого до боли знакома. Слабая улыбка озарила её личико, Надя радовалась так, как радуешься свершившемуся чуду, в которое давно отказался верить и надеяться.
- Я всё ещё сплю… и ты мне снишься…
- Нет, это не сон ― ответил брат.
«Точно снишься, ведь в жизни ты никогда не плачешь… никому не показываешь своих слёз, таким живым и настоящим я могу видеть тебя только во сне» ― думала она, заметив дорожки от слёз на усталом, но счастливом лице.
Трогательную картину нарушил кошмар, неожиданно возникший в её памяти. Он повторялся в сознании снова и снова, до тех пор, пока страх не сковал её настолько, что Надя не могла пошевелиться.
- Что с тобой, сестрёнка? Я что-то не так сделал, обидел тебя? Если нет, то почему же ты так напугана? Скажи хоть слово, не молчи, пожалуйста. Если хочешь, я уйду…, мы поговорим завтра, когда тебе станет лучше… отдыхай…
Прежде чем Никита успел подумать о том, чтобы уйти, Надя одним рывком присела на кровати, и обняла его настолько крепко, насколько ей хватало сил. Она дрожала и плакала, крепче прижимаясь к нему.
- Тише, Наденька, тише, не плачь, всё прошло, всё позади, не бойся теперь я с тобой…
- Никита обещай мне, обещай, что никогда не сделаешь этого… Обещай, что никому не позволишь нас разлучить! – слова с трудом прорывались сквозь рыдания.
- Обещаю, обещаю, всё будет так, как ты хочешь, только не плачь… Мы никогда не расстанемся, ты больше не будешь здесь прятаться, никто не посмеет обидеть тебя ни словом, ни даже взглядом… я исправлю всё, что натворил, ничего не пожалею для твоего счастья… ― успокаивал он её, гладя по голове.
- Если бы ты знал, что я видела…, как испугалась за тебя… за нас обоих. Я так хотела подойти к тебе, я должна была это сделать, любой ценой должна была подняться и сделать хоть один шаг…. Старалась собрать все силы и подняться, нет, не для себя, а только ради тебя… чтобы ты увидел и обрадовался, чтобы гордился мной… и главное ― чтобы ты перестал казнить себя за прошлое. Ведь ты ни в чём не виноват, слышишь, не виноват!
- Надя не надо, не говори больше ничего, не вспоминай, тебе нельзя волноваться.
- Ты успокаивал меня, также как сейчас, говорил что всё будет хорошо, но отдалялся с каждой секундой всё дальше и дальше… А я только смотрела тебе в след и не смогла, больше всего на свете хотела пойти к тебе, чтобы остановить… не смогла, не остановила, прости меня…
- Это я должен просить прощения у тебя, а не ты, моя маленькая чайка…
- Но я тоже виновата, я ужасно вела себя с тобой, закатывала истерики по любому поводу, отталкивала тебя, все твои попытки помириться проваливались только по моей вине! Как же я злилась на тебя и на всех, на целый мир затаила злобу, даже не предполагала, что могу быть злой, подлой эгоисткой. Ты считал меня ангелом, а я издевалась над Ольгой как только могла, не понимала как ты можешь её любить. Думала, если вы расстанетесь, между нами всё станет как прежде, а тебя называла каменным и не способным ни на какие чувства… прости меня.
- Если ты так думала, значит, я этого заслуживал. А Ольга невзлюбила тебя с самого начала и поэтому обращалась с тобой плохо.
- На самом деле она неплохая, это всё я… я её провоцировала, вы ссорились из-за меня… я больше не буду к ней придираться и постараюсь привыкнуть. Может быть со временем даже смогу её полюбить, ты ведь любишь её, а я упрямая не желала это замечать, не считалась с твоими и её чувствами.
- Ты ведь любишь её?
- Люблю, ― спокойно без особых эмоций ответил Орлов.
- Вы обязательно должны помириться, если хочешь я первая поговорю с ней, нам пора забыть старые обиды. Давайте начнём всё с начала и заживём одной семьёй.
- Всё не так просто Наденька.
- Не расстраивайся братик, у вас всё ещё будет хорошо.
Никита был поражён произошедшей в ней перемене: вернулась прежняя Наденька, с неиссякаемой жаждой жизни, она совсем не похожа на отчаявшуюся девушку, которая несколько часов назад пыталась покончить с собой.
- Надя я должен многое тебе сказать, вернее многое сделать для тебя, только делами можно доказать, что я изменился и ничего уже не будет как раньше, ты больше не будешь одинока.
- Ты больше не хочешь… отправить меня в монастырь? Никита, ты правда… не сделаешь это? ― неуверенно произносила она каждое слово, боясь услышать любой его ответ.
- Нет, не отправлю, больше никуда тебя не отпущу, я теперь всегда буду рядом с тобой.
- Со мной? Но… как же… как же твоя служба?
- Служба… служба никуда не денется и подождёт, в крайнем случае можно подать в отставку. Надя, запомни: ты для меня гораздо важнее, чем служба. Если для того, чтобы ты была счастлива, потребуется бросить службу, я брошу, правда брошу…
- Не надо таких жертв ради меня брат, ты не должен ломать свою карьеру из-за того, что я калека… мне достаточно знать, что я нужна тебе, что ты любишь меня.
- Однажды из-за моей халатности сломалась твоя жизнь, а теперь ты просишь меня не ломать свою карьеру. Выбор для меня очевиден – в том, что случилось есть моя вина, это моя ошибка.
- Никита, послушай, послушай меня, только не перебивай, пожалуйста, если это необходимо, если ты хочешь…, я поеду в монастырь, поеду со спокойным сердцем без обиды и горечи… Поеду, потому что так нужно, ради тебя, честно говоря, монастырь не такая уж плохая идея в моём безнадёжном случае. Вряд ли в будущем меня ждёт перспектива получше.
«Ну же, соглашайся, и все проблемы сразу же решатся. Тебе не придётся жертвовать своим будущим, ради сестры, у которой будущего нет и не может быть».
- Надя, ты никуда не едешь, и забудь все эти глупости про монастырь. Во-первых, ты перестанешь прятаться от окружающих в этой каморке, которую гордо называешь мастерской. Сколько можно покрывать себя завесой тайны, пора выйти в свет и поразить всех своими талантами.
Орлов так увлёкся рисованием картины будущего, что не сразу заметил, как Надя напряглась при словах «выйти в свет». Для неё они означали очень серьёзное испытание.
- Никита не надо, не надо, не мучай меня, пожалуйста,… ты же обещал… ― остановила она его.
- Всё, всё я больше не буду, только не плачь, пожалуйста, всё хорошо, не плачь, мы же теперь вместе, вместе мы сможем всё. Никто не посмеет тебя обидеть ни словом, ни косым взглядом, если такие смельчаки найдутся, им придётся иметь дело с мной.
- Им не позавидуешь, с тобой опасно связываться! – она вспомнила, как в детстве брат защищал её, и впервые засмеялась. В этот момент она почему-то легко поверила ему, поверила раз и навсегда.
- Сестрёнка, я так сильно испугался за тебя, если с тобой что-то случится… я не знаю как буду жить дальше, я не смогу без тебя Надя…Обещай, что больше не оставишь меня.
- Почему ты испугался за меня? Что случилось?
- Как это, что случилось? Надя, ты не помнишь, что произошло? Совсем ничего не помнишь? ― спрашивал Никита, обдумывая, стоит ли говорить о том, что было.
- Нет, нет я помню…, помню как мы поругались, наговорили друг другу столько мерзостей… ― события вспоминались с трудом, как будто выплывали из тумана. ― Мне было очень плохо, казалось ещё чуть-чуть и не выдержу, всё стало безразлично, хотелось убежать, исчезнуть, даже умереть… ― она запнулась, ужасаясь тому, как смогла сказать такое своему брату. Сказать самому близкому человеку, что хотела умереть.
Он вздрогнул и напрягся, как струна, натянутая до предела и готовая в любую минуту разорваться.
- …чтоб больше не мучиться и тебя не мучить, – прошептала она, отводя взгляд.
В её словах он нашёл подтверждение самым мрачным мыслям, и последняя надежда на то, что произошла трагическая случайность, в миг исчезла. Сознавать, что из-за него она добровольно хотела лишить себя жизни, было невыносимо. Одними словами она убила его, лишила последних сил. Орлов не выдержал и сорвался.
- Надя, зачем?! Зачем ты это сделала?! Как ты могла так поступить?! А как же я, сестрёнка? Если не жаль меня, то вспомни о наших родителях, умоляю, ради их памяти, пообещай, что никогда больше этого не сделаешь! Как же я без тебя? Ты подумала обо мне, что будет со мной без тебя?! У меня нет никого ближе, чем ты, пусть я был плохим братом, но никогда не переставал тебя любить! А ты вот так легко можешь, бросить меня?! Считала, что этим решишь, все свои проблемы?! Надя, ты не подумала ни о ком кроме себя! Бросила бороться и сдалась, сделала так, чтобы тебе стало легче, а мне ты сердце разорвала! Ты меня убила, сестрёнка, меня, а не себя... ― кричал он срывающимся голосом, и вдруг остановился.
- Прости меня… я не понимала что делала… была сама не своя когда прочитала записку…
- Записку? Какую записку?
- Я… я не помню… не помню, ничего не помню,… но кажется поверила, поверила всему! Как же я могла? Как я могла предать тебя?! Усомниться в тебе, в том, что ты любишь меня?! Прости, прости меня Ники, я не хотела… ой, ты же запретил так тебя называть, извини, я забыла.
- Надя, пожалуйста, успокойся и постарайся вспомнить, что было в той записке.
- Записка… кажется, там было что-то плохое о тебе, хотя, нет, я не помню… не уверена была ли она …или мне всё привиделось, ведь я выпила эти капли, от них мне плохо… очень плохо, и я боюсь, боюсь умереть. Можно, я больше не буду их пить? Пожалуйста, Ники, я больше так не могу, ― простонала она.
- Всё, что хочешь Надя, только не оставляй меня больше, ― устало произнёс Никита и пристально посмотрел в глаза сестры, взгляд его молил лишь об одном ― оставить попытки свести счёты с жизнью.
- Последнее, что помню, как выпила успокоительное, а дальше ничего, только пустота и тьма, сплошной туман…
- Похоже, ты потеряла сознание, в таком состоянии тебя и нашёл Михаил. Это он тебя спас, а не я.
- Миша? Значит, он был здесь, он нашёл меня, наверно так и должно быть. Для него это тоже важно, не меньше чем для нас.
- Вот видишь, Надя, Миша спас тебя, он как будто знал, что случится, предчувствовал, а меня не было рядом…
- Почему же не было, я видела тебя, так же ясно как сейчас, только ты был другим, необыкновенным.
- Каким же? ―прозвучал безразличный вопрос.
- Светлым и счастливым, твои глаза сияли мягким притягательным светом, ты позвал меня и протянул руку, от неё шло тепло. Мне было хорошо, совсем не больно и не страшно.
- Наверное, это твой ангел-хранитель, им никак не мог быть я. Что это за брат, который довёл собственную сестру… до такого ужасного состояния?! Ты же чуть не умерла из-за меня! Надя, ты не представляешь, что было, когда я увидел тебя такую хрупкую, бледную, обессилевшую, едва живую… Казалось, если прикоснуться, ты растаешь в воздухе, исчезнешь навсегда…
Он отвернулся, не мог ни говорить, ни просто смотреть ей в глаза, большего он не мог выдержать, у него не осталось сил.
Только теперь она вдруг ясно осознала произошедшее, картина открылась ей полностью, она поняла всё: его слова, и то, что скрыто за словами, его мысли и чувства, даже те, в которых он себе не признавался. «Надя, зачем?! Зачем ты это сделала?! Как ты могла так поступить?! А как же я сестрёнка? Как же я без тебя? Ты подумала обо мне, что будет со мной без тебя?! Надя, ты не думала ни о ком кроме себя! Бросила бороться и сдалась, сделала так, чтобы тебе стало легче, а мне ты сердце разорвала! Ты меня убила, сестрёнка, меня, а не себя...» ― кажется, она снова слышит его слова, только воспринимает иначе, пропускает их через свою душу. Надежда поняла, что она значит для брата, как дорога ему.
- О господи, Никита… ты же подумал, что я… что я хотела…себя убить! Нет, нет, это всё не правда, я совсем не хотела этого… даже не думала, в мыслях не допускала, что когда-нибудь смогу так поступить! Это же грех, человек не может лишить себя жизни, нельзя переступить запретную черту. Никита, поверь мне, пожалуйста, я никогда не думала об этом, никогда не хотела бросить тебя, даже в самые тяжёлые минуты… находила в себе силы жить. Всё произошло случайно, я была не в себе и не понимала, что делаю… по собственной воле я бы никогда не решилась! Ники, братик, прости меня, скажи, что надо сделать чтобы ты меня простил… и я сделаю всё, даже невозможное. Прошу поверь, я тебя люблю и никогда не брошу, ничто в мире не заставит меня оставить тебя! Никита, умоляю, посмотри на меня, посмотри в эти глаза и ты всё поймешь… Поймёшь, как сильна моя любовь к тебе, ведь живу я только для тебя, и только потому что ты спас меня в тот день, помнишь?
Орлов вздрогнул и медленно обернулся.
- В тот день, уже после того, как всё случилось,… мне дали снотворное, но я ещё не уснула и всё слышала. Слышала, как доктор просил готовиться к худшему. Ты не мог смириться, а я не могла поверить, что мы расстанемся, и ты останешься совсем один. Я не могла допустить, чтобы ты страдал из-за меня. Поэтому твёрдо решила бороться и жить, только ради тебя. Ники, я не умру, никогда-никогда, обещаю.
- Надя… прости меня, прости своего недостойного брата… за всё зло, которое я тебе причинил.
- Ты мне зла не делал, Ники, ты самый добрый, самый честный, самый хороший брат. Я очень тебя люблю, всегда любила и хотела, чтобы мы не расставались.
- И тогда ты решила написать портрет? Изобразила меня таким, каким сама хотела видеть. Очень жаль, что оригинал во всём уступает такой великолепной копии.
- Писала его по памяти, когда ты уже был на Кавказе, для того, чтобы любимый братишка Ники навсегда остался со мной. Если рисовать близкого человека с любовью, в портрете будет жить частичка его души.
- У тебя это получилось, Наденька, ― вот всё, что смог ей ответить, чувствуя, как к горлу подступает ком, а глаза наполняются слезами. Он хотел отвернуться, но она не позволила.
- Никита, что с тобой? Ты плачешь? Не прячь слезы, не надо, если тебе плохо, не скрывай этого, ведь я тебе не чужая.
- Плачу, сестрёнка, плачу, видишь эти слёзы, значит не каменный, а живой,… Если ранить, кровь потечёт, кровь, а не вода…
Надя крепко обняла брата и тихо шептала ровным спокойным голосом.
- Поплачь, поплачь, нет ничего плохого в слезах, они очищают и облегчают душу. Это нужно, ведь ты такую боль держал в своём сердце, так долго страдал, не давая ей выхода. Никита пойми, так нельзя, не мучай себя, отпусти свою боль…отпусти, иначе она убьёт тебя, уничтожит всё доброе и светлое, что в тебе есть.
«Это должен понять не только Никита, но и ты, Миша. Он мой брат, у его боли только одна причина ― я сама. А с тобой что произошло? У тебя есть любовь, но она не делает тебя счастливым. Любовь даёт нам силы, всё прощает, спасает и утешает в беде. Почему же тебе она не может помочь? Неужели любовь не сильнее боли, что живёт в твоей душе?» ― думала она, обращаясь к портрету другого близкого человека. Это только набросок, ещё далёкий от совершенства, и его автор также далека от разгадки тайны.
_________________
К трудностям следует относится не как к злу а как к благу ибо преодоление трудностей есть одно из наслаждений жизни
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
буду ждать проды)
Похоже пока он Олю не потеряет, то не будет осознавать, что любит его.
