АМЕДИЙЦЫ

Автор: Nota sol (Лена)
Название: Правила крайностей
Саммари (summary): новая история
Пейринг (paring): новые герои
Количество глав: "?"

Вот, что-то написала... Буду рада, если кому понравится... Выкладываю первую часть... Не судите строго - это начало, здесь не прячутся основные мысли и многое отступит на второй план)))) Жду ваших комментариев и оценок)))) Спасибо всем заранее

На улице стояла весна. Именно в это время года на улице было особенно много барышень с лёгкими узорчатыми зонтиками, сопровождающих их кавалеров и множество цветущих деревьев, бросавших на прохожих свои раскидистые тени. Пары проходили мимо друг друга, зачастую останавливаясь, делая реверансы и раскланиваясь. Лёгкие недолгие разговоры, горящие взоры дам, обворожительные улыбки кавалеров, – всё это можно было встретить на каждой улице, в любом парке, почти на каждом шагу. Встречая одних знакомых, через некоторое время пары встречали других. Всё это длилось всегда размеренно и неторопливо. Казалось, весь Петербург в это время оттаивал после долгой и морозной зимы, когда барышни в сопровождении своих маменек или гувернанток старались как можно быстрее дойти до кондитерских и магазинов, когда не прогуливались долго по паркам, когда заметив пристальный взгляд симпатичного молодого человека быстро краснели и, пряча поглубже пальчики в муфту пробегали по своим делам. Сейчас же солнце светило непривычно ярко, заставляя ослепительно блестеть атласные платья всевозможных цветов, которые так долго хранились в шкафах или только что вышли из рук опытной портнихи; играя на всех гранях серебряных и золотых цепочек; оставляя яркие блики на светлых и тёмных локонах незамысловатых причёсок дам и аккуратно убранных туалетах мужчин. Весна согревала землю и растапливала сердца. Даже дамы средних и пожилых лет в это время года казались чуть привлекательнее. Они улыбались, глядя на молодых княжон и от этого сами становились моложе и ничем не уступающими окружающей их юности. Ведь в душе они все остались молодыми восемнадцатилетними девушками. И, конечно же, на таких прогулках нельзя было обойтись без того, чтобы не присмотреть своему чаду хорошую партию. И здесь в том числе нередко случались новые знакомства, когда какая-нибудь Анна Павловна представит Арине Дмитриевне свою совсем юную и прекрасную, как только что распустившийся цветок, племянницу, которая вместе со своей тётушкой непременно будет приглашена на обед к неженатому сыну самой Арины Дмитриевны. Случалось также, что пары, встречаясь, отправлялись на прогулку вместе и тогда слышался звонкий смех юных прелестниц, остроумные шутки довольных кавалеров, приглашения на вечерние балы, расспросы о здоровье сестёр графа Л. или радостные возгласы на известия о крещении дочери княгини Р. Парковые скамейки все были заняты или пожилыми графинями, или обворожительным князем с двоими юными особами, слушающими его увлекательный рассказ о поездке в Европу, или серьёзного вида графами, толкующими об «одном чрезвычайно важном деле», или привлекательной компанией молодых девиц, обсуждающих предстоящий бал, или – кого там только не было. Вот так знакомились и встречались новые и старые знакомые, передавались свежие новости, так проходили дни, медленно перетекая в шумные музыкальные вечера, игры в вист, танцы и беседы о новых эскизах платьев или о новом только что представленном лице.
Вот так сейчас и прогуливались графиня Александра Михайловна Мельникова и её единственный и горячо любимый сын граф Владимир Сергеевич Мельников. Тени деревьев скользили по их лицам, а они наслаждались солнцем и вдыхали этот воздух, прогретый весенним теплом. Граф был молод, статен, служил при дворе, он нередко посещал балы, но в свои двадцать пять не был женат и не имел никого на примете. Он был достаточно привлекателен. Его мундир очень шёл его тёмным волосам, его добрый взгляд притягивал открытостью и чистосердечием, его манеры составляли о нём очень даже положительное впечатление. Воспитан он был гувернёром, приглашённым маменькой из Парижа и любимой нянюшкой, слёгшей от тяжёлой болезни и умершей вскоре после его отца. Отец же его раньше служил и имел хороший чин при дворе, Владимир всячески старался на него походить и поэтому всю свою жизнь посвящал службе. Несмотря на то, что граф имел много знакомств и посещал почти все именитые дома Петербурга, он был достаточно молчалив, больше слушал, нежели рассказывал. Александра Михайловна была, пожалуй, единственным человеком, знавшим графа лучше других, а он вполне мог доверять её советам и её выбору. Графиню очень волновало семейное положение её сына, ей непременно хотелось женить своего сына на достойной девушке, но в то же время нельзя сказать, чтобы она была этим слишком озабочена, она не навязывала ему встреч, не устраивала обедов, не искала «блестящих партий». Граф любил с нею гулять и делал это довольно часто, несмотря на большую занятость у его Величества. А в этот день ярко светило солнце, распускались цветы и тёплый день располагал к совершению таких прогулок.
- Володя, как однако же цветёт черёмуха, ты только посмотри! Какой дивный аромат! Я думаю, что нам нужно будет в самое ближайшее время перебраться в поместье. Я так соскучилась по чистому загородному воздуху! Пожалуй, я сегодня же отдам распоряжение готовить нам комнаты. Как ты думаешь?
- Несомненно, маменька. Я думаю, что смогу выхлопотать себе небольшой отпуск и отправиться с вами. Мы так давно не гуляли по нашему тенистому саду, а сейчас он прекрасен, как никогда. И будет ещё прекрасней, когда вы с вашим безупречным вкусом распорядитесь посадить ещё несколько ваших любимых цветов.
- Которые ты, Володя, так любил ломать, когда был ещё совсем маленьким. А как тогда ругала тебя Дарья! Ты помнишь? - глаза графини заблестели, а лицо просветлело от нахлынувших воспоминаний, на губах появилась мечтательная улыбка.
- Маменька, честное слово, вы не перестаёте меня удивлять! Вы помните такие вещи! Я уже и позабыл эти дни.
- Но Дарьюшку ты помнишь?
- Как, маменька, не помнить. Её заботам обо мне, всего, что она для нас сделала нет достойной похвалы.
- Если бы только она видела тебя сейчас! Такого взрослого, самостоятельного, такого замечательного моего сына!
- Будет вам, маменька.
- Но только одним она была бы очень недовольна – что ты до сих пор не женат. И это беспокоит меня не меньше. Володя, служба службой, но любимая жена и толковая хозяйка нужна любому молодому человеку. Жена будет тебе опорой и самым близким человеком в трудные минуты.
- Маменька, у меня есть самый близкий и любимый человек – это вы. – Граф повернулся к матери и посмотрел на неё так ласково и заботливо, что графиня не могла не улыбнуться и чуть смягчиться.
- Спасибо, Володя. Не знаю, что бы я без тебя делала. Ты так чуток и внимателен ко мне.
- Надеюсь вы не о той утерянной вами серёжке, которую я нашёл на полу в гостиной? - граф весело улыбнулся.
- Серёжке? Володя, что ты имеешь в виду? - Александра Михайловна стала что-то припоминать. - Ах, да. Я кажется, теряла одну, когда мы собирались на бал к Вишневским. Ты что же её нашёл? - засмеялась графиня.
- Да, маменька, простите, но иногда вы бываете рассеянны. Особенно, когда собираетесь в гости.
- Да, Володя, старость берёт своё. Но я ещё не разучилась веселиться. И бал был самый что ни на есть замечательный. А какова была княжна Вишневская! Какое платье, с каким вкусом подобраны ткани и кружева!
- Вы, маменька, всё о платьях, – задумчиво ответил граф. При словах о Вишневской он почувствовал странное желание говорить именно о ней. Тогда, на том балу она и вправду была великолепна. От Владимира не укрылось ослепительное блистание её глаз, её стройная фигура, ей чудные локоны, завитые и уложенные по последней моде. Едва он обмолвился с нею словом, как тут же стало ясно, что княжна умна не по годам, начитанна и станет самым приятным собеседником в любом разговоре. Она как-то неожиданно заняла его мысли, как-то странно стала появляться в его воспоминаниях. Ему непременно хотелось бы увидеть её ещё раз. Он не понимал зачем, но очень этого хотел.
- Володя, почему ты молчишь? - Александра Михайловна взглянула на него с любопытством.
- Я, маменька, просто задумался. Что вы говорите?
- Задумался? Я говорю, что скоро приём у Лиговских и надо заказать новое платье. Хорошо бы с такими же прекрасными тканями, как были тогда у княжны. Насколько я знаю она тоже будет на приёме.
- Правда? Очень хорошо. А кто её сопровождает?
- Она будет со своей матушкой. Елена Константиновна несомненно станет украшением бала, так же, как и её маменька. Мне кажется, она очень интересная особа. Думаю, вам будет о чём побеседовать, - графиня загадочно улыбнулась, и подумала о чём-то своём. Владимир не видел её лица, его мысли были сейчас далеко. Далеко за пределами парка.

Солнце заливало своими лучами каждый листочек, каждую травиночку, даже там, где до неё было трудно добраться. Его лучи отчаянно пробивались сквозь раскидистые ветви деревьев, ветерок аккуратно их шевелил, и на земле появлялись яркие светящиеся кружочки. Солнце будто расплескало их по всему парку. Они были везде – на платьях, на скамейках, на цилиндрах мужчин, отражались блеском в девичьих глазах, сверкали на наконечниках тростей и кольцах, и горели так весь день, придавая парку несколько фантастический вид. По нему как в сказке шествовали барышни с кавалерами, с гувернантками, с близкими приятельницами, нечаянно роняли платки, которые тут же подбирали проходившие мимо молодые люди и с короткими поклонами возвращали их рассеянным хозяйкам, а те восхищённо улыбались в ответ и произносили смущённое «благодарю». Эти кусочки солнца встречали и провожали всех гулявших, всех, кому в этот день очень хотелось насладиться весенней природой и подышать этим полным воздушных ароматов воздухом. Не исключением стали и ещё две барышни, пару мгновений назад вошедшие в парк. Одна была дама пожилого возраста, несколько строгая на вид, вероятно ей прогулка была необходима, чтобы сменить обстановку, немного развеяться. Казалось, она не замечает ни цветущих деревьев, ни весь день светившего солнца, она просто идёт, поддаваясь темпу всех гулявших. Она, кажется, думала о чём-то своём, но делала это тогда, когда не говорила что-то своей дочери. Да, она была с дочерью. Та казалась немного меньше. Княжна имела хрупкую фигурку, была очень невысока и можно было принять её за фарфоровую куколку. Лицо её было приятно, но не имело в себе никаких запоминающихся или особенных черт. Оно было спокойно и имело даже оттенки какой-то покорности. Её глаза ловили всю красоту зелени парка, все, уже дамские, жесты других барышень, взгляды свысока глядевших кавалеров. Она казалась совершенным ребёнком, хотя бы даже им и не являлась. В ней ещё не было этих женских оттенков поведения. Она была несколько скованна, не умела покорять, заставлять оборачиваться или привлекать внимания; была сдержанна и если даже её и завораживало всё происходящее вокруг, она не выказывала восторга и не говорила лишнего. Княжна была юна и совсем не известна в свете. Она сопровождала маменьку только лишь потому, что та не желала совершать прогулки в одиночестве. Они не говорили о балах, не смеялись воспоминаниям, не делились радостью наступившей весны. Княгиня Надежда Антоновна любила дочь, но никогда совсем открыто этого не показывала. Они с мужем растили Алину Павловну и оба желали удачно выдать её замуж и чтобы жених непременно имел большое состояние, появлялся в свете и был известен почти во всех домах Петербурга. Казалось, в этом Надежда Антоновна видела свою главную цель. В скорое время княжна должна была в первый раз появиться на балу. И, уж конечно, ни на шаг не отступать от своей маменьки, которая, что совершенно верно, начнёт знакомить её со всем «цветом» Петербурга, которого большую часть будут составлять все известные ещё неженатые мужчины, имеющие очень даже приличное состояние. А выбор был велик и именно Надежде Антоновне предстояло его сделать. Сейчас же княгиня упорно наставляла Алину Павловну. Она была даже несколько строга, пусть это было и совсем не обязательно. Княжна же почти ничего не говорила, всё больше молчала, изредка отвечая на неожиданные вопросы маменьки. Всё, что творилось вокруг занимало её гораздо больше. Вот пара, красивая пара: высокий молодой человек и женщина в такой красивой шляпке, а какие у ней чёрные локоны, как непринуждённо спадают на плечи! Какие усы у этого господина! Как они, вероятно, нравятся барышням! А какой парк! Как дивно впереди падают лучики солнца на дорогу. Нет, это всё действительно очень необычно. Тут княжна невольно улыбалась своим мыслям, но старалась не показывать этого матушке. До неё начинали доноситься её слова, но через несколько минут снова затенялись новым впечатлением.
- Алина! Слышишь ты меня или нет?!
- Да, маменька.
- Почему тогда молчишь? Вот взяла дурную привычку молчать, когда с ней мать толкует! Молчать надо, когда тебя не спрашивают. И вообще лишний раз лучше рот не открывать, а то скажешь такое, что бог только знает, что о тебе люди подумают. Твои фантазии, Алина, никому не интересны. А если будешь говорить, то говори по делу. Молодые люди не любят говорливых барышень. Скоро будешь знакомиться с приличными людьми и будь добра держи себя в руках, - всё пуще и пуще расходилась Надежда Антоновна. Она прекрасно знала, что дочь итак не слишком говорлива и, отчасти, она сама была тому причиной. Но очень уж ей хотелось сделать свою дочь достойной невестой, безропотной и бесприкословной. Всё должно было быть так, как было задумано ею и не дай бог, что взбредёт в голову этой девчонке – она этого не допустит. - Положение мужа, как на службе, так и в обществе очень много значит. Впрочем, более всего важно, каким состоянием он располагает. Обыкновенно это всё и решает. Тогда и на тебя будут смотреть и уважать должным образом. Ты опять меня не слушаешь?
Но на этот раз княжне не пришлось бы что-то придумывать, потому что с боковой дорожки появились граф Мельников и его матушка. Надежда Антоновна знала графиню, и более того она была ей очень приятна. Они обе слышали друг о друге много хорошего, и даже несколько раз имели удовольствие побеседовать друг с другом. И сейчас, конечно, всё внимание княгини перенеслось на Александру Михайловну и её сына.
- Александра Михайловна, какая приятная неожиданность! Какими судьбами? - сказала княгиня.
- Добрый день, Надежда Антоновна! Очень рада вас видеть! Ну как же было не пройтись по любимому парку в такой чудесный день. Мы с сыном очень любим это место. Правда, Володя? Ах да, я совсем забыла представить вас друг другу. Надежда Антоновна, это мой сын Владимир Сергеевич Мельников. Володя, – княгиня Надежда Антоновна Круглова. А с ней, насколько я понимаю, её очаровательная дочь? - графиня вопросительно посмотрела на Надежду Антоновну.
- О, вы совершенно правы. Приятно познакомиться граф, - улыбнулась княгиня. - А это моя дочь, Алина Павловна Круглова.
Княжна присела в глубоком реверансе. С первого взгляда она очень расположилась к этому человеку. У него были добрые глаза, приветливое, не надменное, лицо, он даже несколько раз взглянул на Алину в продолжение этой небольшой беседы матушек. Княжна же несколько смутилась его взглядом. Хотя и не было ничего в нём особенного. Граф смотрел прямо, участливо и чрезвычайно доброжелательно.
- Приятно познакомиться, княжна, - граф поцеловал ей руку, отчего она смутилась ещё больше. Граф, однако, этого не заметил. - Превосходный денёк, не правда ли?
- Мне тоже очень приятно, граф. Кажется сегодня самый хороший день в этом месяце! Просто необыкновенно пахнет черёмуха, вы не находите? - глаза Алины заблестели на солнце, а губах появилась смущённая улыбка. Княгиня сейчас очень недовольно посмотрела на дочь. Но та, казалось, никого кроме графа вокруг не видела.

- Надежда Антоновна, а вы будете на балу у Лиговской? Говорят, там будут французские музыканты. Совершенно неповторимые скрипки, новые вальсы и галопы.
- О, мы с дочерью уже получили приглашения. Это её первый выход. Алина первый раз посетит бал. Надеюсь её характер не станет причиной какой-нибудь нелепицы. Она такая ветреная. Думаю, что новое общество пойдёт ей на пользу. Полагаю, что граф тоже почтит Лиговских своим присутствием?
- Да, Володя одним из первых в Петербурге получил приглашения. Мы непременно должны навестить княгиню и будем рады, если вы составите нам компанию.
- С удовольствием, Александра Михайловна, - сказала Надежда Антоновна и покосилась на дочь. Граф что-то говорил ей, а она слушала его, чуть приоткрыв ротик. Глаза её горели, взгляд был прикован к собеседнику. Княгиня не любила столь открытого выражения чувств и поэтому поспешила прервать это действие. - Алиночка, я думаю нам пора возвращаться. Кажется, такое большое количество свежего воздуха дурно влияет на моё самочувствие.
- Конечно, маменька.
- Очень приятно было с вами познакомиться, княжна, - граф снова поцеловал ей руку. - Надеюсь увидеть вас в скором времени.
- Спасибо, Владимир Сергеевич. Для меня большая честь познакомиться с таким человеком, как вы. До скорого свидания. - Алина Павловна лучезарно улыбнулась графу. Сейчас в её душе происходило что-то новое. С этим человеком оказалось так легко, как ни с кем другим. Все, с кем знакомила её маменька, были либо заносчивы, либо не принимали её всерьёз. Граф же был открыт и с большим интересом как рассказывал, так и слушал.
- До скорой встречи, Александра Михайловна. Рада была вас повидать.
- Взаимно, Надежда Антоновна. Буду очень ждать нашей встречи.
Пары раскланялись и снова поддались тому темпу гулявших, который оживлял парк. Княгиня с дочерью повернули к выходу. Алина Павловна, сделав несколько шагов, оглянулась на графа. Он внимательно слушал матушку, а та, улыбаясь что-то ему говорила. Интересно, какой он, этот граф? О чём думает, когда вот так смотрит на маменьку, когда слушает, терпеливо, внимательно, когда беседует... Что же его интересует? Кажется, его не интересуют вопросы состояния, положения... Он сам не стремится к этому и не смотрит на людей с этой точки зрения. Он наверное очень интересный, но очень уж закрытый. Кажется, он думает о чём-то своём, сохраняя некоторую дистанцию, как бы прикрывая личные переживания или побуждения. Интересно, что он о ней подумал. Кажется она ему понравилась, но может у него таких знакомств не один десяток. Может даже он со всеми так участлив и приятен. Наверное это так. И у него, несомненно, что-то есть на душе, какая-то заветная мечта или желание, как и у всякого человека, но в отличие от всех, кого могла знать Алина, граф был не настолько однозначен и предсказуем, что вызывало у ней большое желание узнать его вполне и, что очень может быть, стать ему хорошим другом.
- Алина, довольно уже озираться по сторонам, ты не маленький ребёнок! Гляди лучше под ноги и веди себя как подобает взрослой барышне!

- Володя, не правда ли прелестная особа эта княжна?
- Да, маменька, мне тоже так показалось. Чем-то она отличается от других девушек. Княжна очень юна, и, что очень привлекает, ещё способна удивляться.
- Я рада, что ты тоже так думаешь. Это молодой, ещё не распустившийся цветок, я надеюсь ты поможешь ей освоиться в новом обществе. Она очень выделяется на фоне других дебютанток, только и думающих о том, чтобы сыскать себе завидного кавалера. Более того, надеюсь, что новый круг общения не сделает из неё такую же пустышку, какими многие из них являются. Многие, но, к счастью, не все. Взять хотя бы княжну Вишневскую. Она умна, воспитана, но, что не очень-то положительно, своенравна. Тем не менее такая барышня заслуживает уважения и полагаю, что она – одна из немногих, кто мог бы иметь хорошее влияние на Круглову. Думаю, что ты должен представить княжон друг другу. Это было бы очень хорошо.
- Если вы, маменька, так считаете, то я непременно могу вам это обещать. Будьте покойны, я считаю своим долгом исполнить вашу волю и имею полное согласие с вашим мнением. Вы всегда очень мудры и проницательны. Я тоже думаю, что затея познакомить двух столь интересных особ друг другу была бы очень и очень благотворной. Вы можете на меня рассчитывать.
- Спасибо, Володя. Я знала, что ты меня поддержишь. - Графиня улыбнулась и посмотрела на сына. Теперь ей опять показалось, что Володя думает о чём-то, но о чём – даже ей было неизвестно. Впрочем, может она и догадывалась, но знать вполне и до конца верны ли её догадки не желала. Время покажет.

2.
Это был один из самых больших домов Петербурга. Он находился почти на окраине его. Именно здесь было особенно много цветущих деревьев, не так оживлённо проезжали экипажи и можно было наслаждаться обилием свежего воздуха прямо у себя в саду. Утром здесь пели птицы, солнце начинало пробиваться сквозь окна, освещало спальни и гостиные своим утренним ярким светом, в воздухе ещё витала влажность ночной росы. С восходом солнца светлые стены дома начинали сверкать белизной, этот блеск разливался по причудливым узорам перил балконов, сверкал на стёклах окон, скользил по гладким поверхностям ступеней. Обычно он появлялся со стороны сада, в который обыкновенно выходили все окна спален, этот блеск был каким-то особенным утром. Будто бы даже самым свежим. Когда появлялись только первые лучики дневного светила под такими балконами можно было увидеть молодую крестьянку, спешащую отнести свежего молока для своей хозяйки, только что вышедшего в сад крепостного садовника, ещё несколько юных лет, вероятно взятому в помощники отцу, он улыбался пробегавшей горничной и приветливо желал ей доброго утра... Та, нисколько не смутившись также улыбчиво и открыто приветствовала молодого человека, уже вставшего, чтобы оглядеть барские цветы, рассаженные в аккуратные, но необычайно красивые клумбы. Солнце поднималось, работа в людских уже кипела, понемногу просыпались господа... Вокруг дома суетилось всё больше людей, также как и внутри него. Пока солнце всходило всё выше, тени, отбрасываемые резьбой оград и балконов постепенно переменяли свою форму, становились меньше, наклонялись в другую сторону; окна распахивались и внутрь доносились голоса разных птиц; лёгкие занавески колыхались под игривым дуновением лёгкого ветерка; и сразу после завтрака в саду появлялись молодые девушки в утренних нарядах с сопровождающими их гувернантками; глава семейства обыкновенно усаживался в свой кабинет, чтобы заняться делами по имению, а матушки и бабушки почти каждый раз садились за вышивку. Молодая барышня дома Вишневских каждое утро брала с собой какую-нибудь книгу и углублялась в сад, она останавливалась под большим тенистым деревом, опускалась на свою любимую скамейку и проводила целые часы, вчитываясь в строки русских и французских книг. Нельзя сказать, чтобы в её руках оказывались исключительно романы. Даже напротив, княжна читала романы, но видела в них не более, чем развлечение. Она им не верила. Елена Константиновна предпочитала другие книги. Она любила познавать. Её также не слишком увлекали приключения, она к ним относилась довольно спокойно, вдумчивые книги ей нравились больше. Её матушка никак не понимала такого увлечения дочери. Сама она всю жизнь читала любовные романы и интересовалась нарядами и украшениями, коими баловал её муж, которого она, кстати говоря, любила преданно и искренне. Она с удивлением смотрела на свою дочь, стоявшую в их немаленьких размеров библиотеке и выбирающую себе новую книгу. Наверное этими чертами она была в отца. Константин Фёдорович много читал и большинство своего времени проводил в библиотеке. Сейчас, однако, он был в отъезде, скорее всего по делам имения, и мать с дочерью были единственными, кто оставался в доме.
Княжна Вишневская была двадцати лет отроду. Она имела превосходное воспитание, много посещала балы и была чрезвычайно приятной гостьей на всех приёмах Петербурга. Княжна мало танцевала, она больше любила вести приятную беседу, в которой главным образом принимали участие молодые люди. Барышни же были ежеминутно приглашаемы на танцы и не имели ни малейшего интереса сидеть в стороне и обсуждать какие-либо темы, кроме платьев, новых сплетен и кавалеров. А Елена Константиновна умела сделать так, чтобы привлечь к себе внимание и не отпускать его на протяжении всего приёма. Вокруг себя она всегда имела хорошее общество и не только сама получала удовольствие от разговоров, но и умела доставить его собеседникам. Именно за умение занять окружающих Елену Константиновну особенно любили и почитали. Она была неглупа, даже более того могла поспорить с кем-либо из собеседников, но делала это всегда уважительно и с чрезвычайным тактом. Беседы велись на довольно разные темы, но ни одна из них не смущала княжну Вишневскую – она могла поддержать любой разговор. Если вдруг рядом появлялся кавалер, желающий с ней танцевать – что ж, разве нужно ему отказывать, тем более что Елена Константиновна недурно танцевала? Она понимала музыку, все её жесты были выразительны и точны. Может, она могла бы танцевать, как никто другой, но это не было её интересом и княжна много этим не увлекалась. А приглашаема она была довольно часто. Ведь она ничем не уступала по красоте своей остальным девицам и даже могла называться красавицей. У неё были длинные ресницы, открывавшие блестящие голубизной глаза, светло-золотистые локоны, спадающие из заколотой на маковке причёски, её стан привлекал не один мужской взгляд, а её рост, что было несколько выше среднего, внушал даже какую-то неприступность.
Сегодня Елена Константиновна провела свой день, как проводила всякий другой. Склонившись над новой книгой, она сидела под самым большим и раскидистым дубом во всём их саду. Заколотые пряди её едва касались плеч, щёки покрывал лёгкий румянец, а перед глазами то и дело падал какой-нибудь маленький листочек, опускаясь на книгу после быстро кружащегося танца в полёте. Так она провела часы до обеда, пока к ней не подошла посланная маменькой крепостная и не сказала, что пора идти в дом, потому что стол уже накрыт. Княжна отпустила горничную, закрыла книгу и вдохнув ароматы весенней зелени направилась к выходу из своего укромного уголка. Пройдя мимо нескольких аккуратно выстриженных кустиков, она вышла в сад, через который лежала дорожка ко входу в дом. Солнечный свет с непривычки ударил ей в глаза, она немного прищурилась и совсем вышла на солнце. Тут локоны её заблестели, на губах появилась лёгкая улыбка, а её стройная фигурка, запрятанная в тугой корсет светло-голубого платья с изящными кружевами, сразу стала похожа на отточенную умелыми руками мастера скульптуру, одну из тех, что так восхищали и поражали грациозностью и женственностью. Княжна пересекла сад и поднялась по ступеням в гостиную. Пройдя несколько прекрасных светлых комнат она вошла в обеденную. Маменька её стояла у зеркал и оглядывала своё отражение. Вот это была женщина, имевшая самый замечательный вкус. Она знала все французские новшества и была в курсе самых модных тканей, разрезов и украшений. Сама она выглядела достаточно привлекательно и, может быть именно благодаря ей, её дочь тоже была одета по последним эскизам французских модельеров.
- Леночка, ты пришла, моя дорогая. Значит можно уже подавать. - Княгиня позвонила в колокольчик и отдала распоряжения слуге. - Садись, моя милая.
- Матушка, вы как всегда прекрасны. Но ваше платье за завтраком было ничуть не менее привлекательно, чем обеденное. Вы так часто меняете наряды.
- Да, и скоро у меня будет ещё одно. И у тебя тоже. Ты помнишь, что сегодня приезжает модельерша с новыми тканями?
- Вы, маменька, упоминали об этом вчера за ужином. Кажется она будет тотчас после обеда?
- Да, милая. Бал у Лиговской уже совсем скоро и платья должны быть готовы как можно быстрее. - Княгиня любила говорить о платьях, рассматривать ткани, она могла часами выбирать рюши и тесёмки. Всевозможные примерки доставляли ей массу удовольствия. Она любила любоваться собой и любоваться дочерью, когда на ней закалывались незаконченные выкройки, когда подшивались рукавички и когда, наконец, платье принимало полный и законченный вид.
Далее шёл разговор, развивающий эту не вполне интересную тему для дочери, но очень увлекательную и важную тему для матери. Княгиня рассказывала, какие поправки от первоначальных эскизов она внесёт в свой будущий наряд, княжна же больше слушала маменьку и обыкновенно одобряла все её идеи. Потом разговор зашёл на сам бал. Княгиня рассказала о том, сколько и кто должен будет быть представлен на балу и с чрезвычайным удовольствием поведала о старых знакомых, которых она очень будет рада увидеть.
- Марья Филлиповна обещалась, кажется, быть, граф Ростов, очень приятный молодой человек, Наталья Васильевна Лаврентьева, князь Коржевский... ах, он кажется болен, но уж непременно будет его сын. Слышала он приехал из Европы совсем недавно и спешит снова почтить своим присутствием дома Петербурга, - при этих словах княгиня поджала губы и сделала очень недовольное лицо, - чрезвычайно богатый род, но очень уж слишком. Таким можно всё и им совершенно неважно, что думают о них другие. И зачем только их приглашают?
- Неужто, маменька, этот князь вам так неприятен? Я ещё не слышала от вас таких слов. Могу предположить, что вы несколько преувеличиваете. Его отец мог чем-то вас обидеть?
- Что ты, девочка моя, грех вообще завязывать отношения с такими людьми. Вот подожди, ты его ещё увидишь. На балу он будет обязательно.

_________________
Любовь изменила только твоё обаяние… у меня она изменила душу. Г. Сенкевич «Камо грядеши?»

После обеда, как и предполагалось, пришла модельерша. Она принесла великолепные ткани. Для Елены Константиновны они были жемчужно-голубых и пастельных оттенков. У княгини же они были синими и сине-голубыми с красивейшей разрисовкой в виде цветов. Когда модельерша стала прикладывать ткани к княжне, поясняя, где какой будет разрез и какие будут рукавички восторгу княгини не было предела. Она представляла будущее платье и любовалась тем, что должно получиться. Елена Константинова же смотрелась на себя в зеркала и думала о том, что такие платья, вероятно, выбирали себе барышни, чтобы кружиться в вальсах, завораживая игрой цветов, приковывать к себе взгляды глубокими декольте, а ей же опять предстояло вести разговоры и знакомиться всё с новыми людьми, которым она будет представлена как «очень занятная особа». Но что же было в этом такого? Так проходил каждый её вечер и каждое новое платье сидело на ней совершенно и молодые люди оборачивались, но мало кто решался пригласить её на танец. Неужели могло её беспокоить, что относятся к ней не так, как к остальным? Ну конечно нет. Ведь она мудрее и не переживает из-за пустых вещей. Ведь если смотреть ей в глаза можно увидеть только спокойствие и, если она говорит о чём-то, неподдельную заинтересованность в этом вопросе. Кто же может видеть её вечером, когда стоит она у окна? Кто может видеть её, когда она в глубокой ночи закрывает книгу и тушит свечу? Такие ли тогда у неё глаза? Так ли спускаются на плечи её локоны? Так ли видна вокруг неё её неприступность? Пусть думают, что она остаётся прежней. Пусть думают, что ей не хочется стать другой. Пусть думают, что у ней ум всегда сильнее сердца.
- Да, и пожалуй сюда очень пойдут мои жемчуга, - говорила княгиня, уже разглядывая эскизы и всё ещё улыбаясь мыслям о новых нарядах.
- Матушка, разрешите, я вас покину.
- Конечно, девочка моя, иди.
Елена Константиновна поцеловала матушку в щёку и вышла из гостиных комнат. Она вышла из дома в сторону сада. На улице по-прежнему ярко светило солнце. Мраморные ступени блестели белизной, скульптуры, украшавшие перила, точно гордые и благородные лакеи будто приглашали войти в дом. Княжна спустилась и оглянулась на них, ещё раз подумав про себя, как они прекрасны. Она пошла по саду, оглядывая молодые ростки цветов и весь огромный сад. Тут она заметила, что неподалёку на одной из скамеек сидит молодая девушка, из крепостных. Ей показалось, что плечики её подрагивают то ли от какой-то работы, то ли от рыданий. Княжна направилась прямо к ней, на ходу думая о том, что могло расстроить молодую крестьянку или, может быть, ей показалось? Когда девушка подняла голову и увидела госпожу, она быстро вскочила и принялась наскоро вытирать лицо. Елена Константиновна приблизилась к девушке и оглядев её хорошенько, потому что та всё ещё намеревалась скрыть своё состояние, отворачивая лицо и пряча руки, тихонько спросила:
- Почему ты здесь? Тебя кто-то обидел?
- Нет, я... Простите мне моё поведение, я должна идти...
- Нет, подожди. Почему ты плакала? Кто-то повёл себя неподобающим образом?
- Нет, что вы... Это... это всё глупости, вам не стоит так беспокоиться...
- Я видела, что ты плакала, можешь мне объяснить что случилось?
- Княжна, не извольте гневаться, я... Я не нарочно... Это вышло случайно, - на глазах девушки снова выступили слёзы, - там, вазочка в коридоре... я случайно... я должна была заметить... она стояла на самом краю, а я... неуклюжая... Она... разбилась, - девушку снова охватили рыдания.
- Ох, глупенькая, напугала меня. Я уж было подумала не Бог весть что...
- Простите, княжна, я не хотела... Княгиня, эту вазочку, она меня...
- Успокойся, перестань... Тебе ничего не будет, с княгиней я поговорю. Я сама её уронила и ты тут ни при чём.
- Нет, что вы... Не годится это, чтобы благородная особа делами крестьянки тяготилась. Я сама... Сама хотела признаться княгине... И признаюсь, барышня.
- Ты смелая, но это может случиться со всяким. Не ходи к матушке, оно всё устроится, - княжна улыбнулась.
- Да как же это...
- Не беспокойся. Ступай.
- Благослови вас Господь, Елена Константинова, за вашу доброту. Вам моя благодарность, - девушка кланялась и отступала, чтобы уйти.
- Ступай, ступай, - говорила княжна, улыбаясь крепостной.
Девушка, наконец, убежала. А княжна посмотрела ей вслед и засмеялась. Ещё раз окинув взором окружающую её природу Елена вернулась в дом и пошла к матери. Когда всё устроилось и княгиня чуть разочарованная потерей любимой вазочки обняла дочь, Елена Константиновна снова взяла книгу и отправилась на свою скамейку под раскидистым дубом. Она читала, также провожая часы этого светлого и удивительного дня, иногда она вспоминала эту девушку, крепостную, и тихонько себе улыбалась, иногда поднимала взгляд, когда например солнце неожиданно скрывалось за тучи, иногда поправляла браслетик, сверкавший на солнце и ослепляющий глаза. Она, погружалась в книгу, иногда сидела долго, не двигаясь, иногда отрывала глаза и смотрела на окружающую зелень, чтобы глаза могли отдохнуть. Наконец, когда солнце уже стало светить по-вечернему, когда уже не так сильно грело, как днём и княжна уже хотела вернуться в дом, она услышала шаги, приближающиеся к её укромному местечку. Тут из-за невысоких кустиков появилась та самая крепостная.
- Здравствуйте, княжна, позвольте снова вас побеспокоить.
- Здравствуй, что-нибудь ещё случилось?
- Нет, я бы не посмела тревожить вас. Я... просто хотела поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали и... вот, возьмите, - девушка протянула Елене маленькие бусики из бирюзы.
- Что ты, не стоило этого делать, оставь их себе.
- Пожалуйста, это вам от меня, подарок от всего сердца.
- Ну... хорошо, - княжна взяла бусики и внимательно на них посмотрела. Они были довольно красивыми и с серебряной застёжкой. Похоже было, что они принадлежали благородной девице. Но в таком случае как они оказались у крепостной?
- А откуда они у тебя?
- Я... только не подумайте, что я их украла. Они... Мне кажется они принадлежали одному барину. Там, в городе. Меня посылали за мукою. Ещё зимою это было. Я тогда из лавки-то бакалейной выходила и тут дама, красивая такая дама, муфточка у ней такая мягкая, прямо даже пушистая очень. Я пока на неё глядела по дороге-то карета ехала, уж крикнули мне, я тогда и опомнилась, чуть под копыта не попала. А барин сердитый оказались, раскричались, из кареты вышли, отчитали меня, глупую. Да видимо так руками махали, что из-за пазухи-то что-то и выпало. Ну никто не приметил по началу, в снег оно завалилось, а карета с барином уже за угол поворачивала, тут я гляжу бусики-то эти тут же и лежат. Уж я побежала, но разве угнаться девке за каретою? Взяла я их себе. А они-то вот какие. Красивые уж очень. Мне такие не носить, не одеть мне их некуда. Возьмите. Уж вам они очень пойдут.
- Хорошо, я возьму. Приходи ко мне вечером. Мы с тобою побеседуем.
- Я... я бы пришла, но работы уж много накопилось, негоже это девке без работы сидеть.
- Ну я же сама тебя пригласила, так что не волнуйся, никто тебя отчитывать не станет.
- Как вам будет угодно, госпожа. Разрешите идти?
- Ступай.
Девушка поклонилась и побежала по саду вполне довольная разговором с княжной. Елена Константиновна встала, оправила полы своего великолепного платья и направилась к дому. «Забавная история, - подумала она, глядя на скромный подарок, - откуда это у барина бусики за пазухой? Да ещё такие маленькие, будто детские?».

Этот необыкновенный день подходил к концу. Солнце всё ниже садилось за горизонт, через маленькие квадраты французских окон уходили за солнцем лучи, вечерний свет гостиных притягивал своей загадочностью и неповторимостью именно в эти вечерние часы. Да, именно в это время необъяснимо хотелось встать с мягких диванов и удобных кресел и выйти на балкон, на заднее крыльцо дома, когда верхушки деревьев освещались последними лучами золотого светила и природа постепенно готовилась надеть чёрный фрак наступающей ночи. Вот они ещё золотятся и тихонько шевелятся, но стоит только ненадолго задуматься, а в такие часы непременно хочется задуматься и побродить мыслями где-нибудь в будущем или прошлом, и свет исчезает, лучи уже не дотягиваются до зелёных крон деревьев, но вы стоите, потому что конечно надо подумать и сейчас и когда уже на дворе будут сумерки. А если выйти через парадный вход? Да, этот дом покажется вам золотым замком и отсюда даже более всего приятно наблюдать закат. Как разливаются по небу краски, как ещё светится ручка входной двери, как тени парадного крыльца вытягиваются в длинные знакомые фигуры... Но и оглянуться не успеете, как вот уж нет его. Оно оставило после себя размытое розовое небо... или оранжевое, а иногда и красное... Да, вот теперь всё будет успокаиваться и готовиться ко сну, чтобы завтра снова увидеть этот огненный шар, который разбудит вас утром своим ярким светом.
Сумеречно... По комнатам пошли лакеи, зажигая свечи и расставляя их по столам и каминам. Синие квадратики неба, стоит только подойти или просто взглянуть в окно и вы увидите их... Ещё изредка перелетающих птиц, спокойствие природы, тишину... Конечно свечу, отражающуюся в оконном стекле, её колыхание, свет, который от неё исходит и, да, своё отражение, ещё слабое, ещё на фоне совсем синего неба, тёмно-синего... И в гостиных, где таких окон может быть много, обязательно надо будет пройтись у каждого и взглянуть на вид из одного окна, второго, другого... Чуть отклонив стебелёк стоящего в напольном горшке растения, увидим, что здесь сад виден под другим углом, чем например в предыдущем окне... Но стоит нам вернуться на мягкий диван и продолжить чтение или вышивку, как за окном не будет видно ничего, там отразится только ваша комната. И вы.
Елена Константиновна сидела в кресле у окна. Её комната располагалась на втором этаже, окна выходили в сад. Ещё здесь был балкон, его дверца была приоткрыта и с улицы тянуло тёплой ночной прохладой. Княжна сидела спиной к его двери и иногда она чувствовала дуновение этой прохлады. В комнате царил полумрак. Лишь у входа стояли свечи, распространяя свет по стене и доходя до кровати. Ещё несколько свечей стояли на столике рядом с Еленой Константиновной. Она читала. Весь день и сейчас. Могла читать всю ночь. Здесь ей было спокойно. Теперь же она услышала стук в дверь. Княжна повернулась и пригласила гостя. Из-за двери появилась светлая головка крепостной, той самой девчушки, которую она сама позвала к себе.
- Доброй ночи, барышня.
- Доброй ночи, - княжна улыбнулась, - проходи.
Девушка вошла. Она бывала в этих комнатах, но только днём, когда здесь нужно было прибираться, менять воду из-под цветов или просто помочь мойке полов... Сейчас же здесь царила особенная атмосфера, это были покои хозяйки и её уединённый мир.
- Садись, - пригласила её Елена Константиновна.
- Благодарю вас, княжна, но я могу и постоять, нам не привыкать...
- Я просто хотела с тобой поговорить и подумала, что так нам будет удобней...
- Простите, Елена Константиновна, как вам будет угодно, - девушка присела в кресло напротив.
- Прости, но можно задать тебе немного личный вопрос?
- Вы извиняетесь... Я думаю вам не стоит этого делать... Вы можете спрашивать всё, что вам угодно.
- Спасибо. Я бы хотела спросить, есть ли у тебя жених?
- Жених? - девушка почему-то смешно улыбнулась, - если вы имеете в виду Никитку, то он покамест мне не жених, - девушка рассмеялась, но тут же осеклась.
- Никита? А можешь мне про него рассказать? Он... любит тебя?
- Знаете, иногда мне кажется, что да... Пожалуй, нет, я думаю, что любит, просто не всегда это показывает. Знаете, он так на меня смотрит, прямо так нежно, у него иногда глаза похожи на глаза нашего молодого бычка, - девушка хихикнула, - но зато он такой добрый...
- А ты... Ты любишь его?
- Я... - девушка покраснела, - вот когда он так смотрит, кажется будто люблю, а иногда, когда Манька на него глазами сверкает и он на неё глядит, кажется, что и нет. Он такой странный становится, когда помогать ей начинает, она ведь нарочно его просит, чтобы глазки ему построить, а он дурак и ловится. Но знаете, на неё он так не смотрит. И цветы он ей не дарит. А мне иной раз на конюшню принесёт, когда я там тётушке помогаю. Придёт и скажет мне: «Дашка, гляди какие лютики, прямо тебе собирал», а букетик такой красивый-красивый. У меня подолгу стоит и не увядает. А иной раз вечером придёт и гулять зовёт. Мы пойдём к реке и сядем там вдвоём. И он в любви мне признаётся, а я смеюсь, потому что вот тогда он мне нашего бычка и напоминает, но уж так я его за это люблю... Никита говорит, что когда-нибудь у нас обязательно будет своя изба и дым из неё будет идти, и детишки будут вокруг бегать, и хозяйство у нас своё будет. И уж верю я ему больно, уж очень он правдиво говорит, да я себе думаю, что хороший он, такой и мухи не обидит. Но есть у него слабость... Выпить он любит, уж не знаю, как это с ним... Иногда не вижу его долго и сердце терзаться начинает и хожу я к нему о здоровье его справиться. И сонный он хорош, - девушка улыбнулась, - но думается мне, что чувствует он вину свою эту. И кажется ему, что не сможет он меня счастливою сделать, а я бы ему всё простила и жду я его и верю, что когда-нибудь пройдёт это у него...
- Ты веришь, что он любит тебя?
- Да, княжна, верю. Только... вам всё это наверное пустое. Мы – люди простые, вниманием господ не избалованы.
- Знаешь, я никогда не думала, какая она может быть... - княжна задумалась...
- Кто?
- Любовь. Твой Никита любит тебя и не желает тебе дурного.
- Вы правы. Я думаю, что он просто боится, что я не буду его любить, если он эту беду свою с собою носить будет. А ведь я знаю, что это такое. Батюшка наш тоже беду такую имел и любила матушка огреть его чем-нибудь, но уж живут они душа в душу и уж ни за что не расстанутся.
- Знаешь, Даша, я тебе завидую. Нет, ты не думай, что это я для утешения тебе говорю. Ты не боишься, и веришь своему Никите и в счастье своё веришь. Я думаю, что пройдёт это у него...
- Сложно это, барышня. Редко у кого проходит. Уж батюшку мы нашего к знахарке водили и уж водами его поливали и травы ему варили, так, только время пройдёт, чуть срок выйдет, и снова его тянет.
- И всё же молод твой Никита. Поговори с ним. Может груз какой у него имеется...
- Имеется, барышня, имеется. Матушки не стало и пить он начал. А уж матушка у него... Чудо-женщина была. Только молиться и остаётся. И за него, и за душу её чистую.
- Знаешь, ведь я думала, что так только в книгах бывает. Мне кажется, такое чувство так редко... Поэтому-то о нём все и пишут... Оно и сладко и увлекательно, и тяжело и иной раз безответно. Но я не могла видеть ничего подобного у тех, кого знаю. Столько расчётливых и выгодных браков составляется вокруг, что... - что-то сокрытое сейчас осталось внутри. Девушка не могла увидеть, о чём думает её хозяйка и тихонько ждала, что та скажет ещё. - Я думаю, что всё у вас будет хорошо. Вам нужно быть рядом и семья у вас будет крепкая.
- Спасибо вам, барышня. Вы очень добры. Извините, но я думаю, что мне стоит покинуть вас, вы очень устали и время позднее. Вам спать надобно.
Елена Константиновна всё ещё сидела задумавшись.
- Да-да. Ты устала гораздо более меня. Прости, что задержала тебя. Ступай, - княжна добрым взглядом посмотрела на служанку.
- До свидания, княжна, - девушка поклонилась и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.
Елена Константиновна позвала приближенную горничную и та помогла ей переодеться для сна. Когда свечи потухли и она коснулась прохладной подушки, она долго не могла уснуть. Ей всё представлялся этот Никита... и Даша. Её посещало множество мыслей. Елену заняла эта история и она всё думала... В том числе и о том, какая она бывает... эта любовь...

3.
- Даша, будь добра, подай мне ту коробочку с украшениями.
- Да, княжна, - Даша взяла со столика хозяйки коробочку и подала ей.
- Благодарю, - Елена взяла из неё сверкающее колье и подала служанке, - ты не поможешь мне?
Девушка взяла колье и стала застёгивать его сзади.
- Вы будете самой красивой, ни одна барышня на балу не сможет сравниться с вами, а это платье просто великолепно! Я не видала ничего прекраснее!
Девушки стояли перед зеркалом и не могли отвести глаз от наряда Елены Константиновны. С тех пор, как они познакомились, они часто проводили время в обществе друг друга. По крайней мере, насколько это было возможно. Княжна нередко приглашала Дашу прогуляться вместе с ней, они любили разговаривать по вечерам, могли рассказывать друг другу очень много интересных вещей и событий. Это было странно, но крепостная заинтересовала Елену Константиновну. У неё даже появилось желание рассказать что-нибудь и о себе, хотя она и не имела здесь много тем для бесед. Она могла говорить лишь то, что знала, чему могла стать свидетелем или в чём сама могла убедиться. Княжна всегда неохотно говорила о себе с другими собеседниками, отчего могла показаться слишком заинтересованной в отвлечённых разговорах. Но такие открытые беседы, какие проходили у ней с Дашей, не могли не заставить княжну приоткрыть и свою завесу мыслей и взглядов. В какой-то степени её можно было обвинить и в некоторой сосредоточенности на своей особе и даже может быть некоторого самомнения, но лишь внимательно рассмотрев её личность. В обществе девушка держалась особо и даже немного гордо. Может это было от других, поскольку все могли считать её такой, а может она сама носила в себе что-то такое, отчего могла произвести такое впечатление, впрочем, возможно и то и другое. Нет, она ни в коем случае не была высокомерна, более того, всегда проявляла интерес к другим и выражала неподдельную заботу о тех, кто мог бы в ней нуждаться. Даша была очень рада её обществу и кажется до сих пор чувствовала благодарность за своё избавление от гнева княгини. Она с удовольствием говорила с ней и делилась своими тревогами, княжна же слушала девушку внимательно и нередко удивлялась тому, насколько живой была её жизнь. С того дня княжна обрела в ней какую-то отдушину, если можно так это назвать... Возможно, она просто перестала быть одинокой и видела рядом с собой простого человека, не прикрытого этой пеленой благородства и приятного обхождения ради приличия. Даша была открыта и в то же время было в ней что-то тайное, недосказанное... Возможно это было то, что она чувствовала к Никите, а возможно что-то другое... В любом случае девушкам удавалось провести друг с другом немало приятных минут, не обращая никакого внимания на грань между благородной особой и простой девицей.
- Спасибо, Дашенька, - княжна искренне улыбнулась, - но ты даже не представляешь, какие там будут наряды. Ведь для многих барышень это первый выход в свет и всем им захочется понравиться и стать приглашёнными на свой первый вальс.
- Вальс! Как это наверное здорово будет вам кружиться в таком великолепном платье!
- Может быть... Но я не думаю, что буду много танцевать, - сказала Елена Константиновна уже чуть тише, - но тем не менее я с тобой полностью согласна. Балы и танцы – самые красивые и занимательные развлечения для благородных барышень. Думаю, что и молодым людям они тоже полезны.
- О да. Ой, а вдруг карета уже приехала? Не прикажете справиться?
- О, будь добра.
- Девушка выбежала из спальни и вернулась через несколько минут с сияющей улыбкой на лице:
- Карета подана. Ваша матушка ещё не спускались, поэтому ещё не докладывали.
- Благодарю, Дашенька. Кажется я готова. Как ты думаешь?
- Вы восхитительны! Как принцесса! И дай вам Бог такого же принца. Он несомненно будет вас достоин.
- Ох, сказочница, - княжна по-доброму рассмеялась, - ну, ступай.
- Приятного вам вечера! - девушка поклонилась и выбежала из спальни.
Елена Константиновна, всё ещё улыбаясь, взглянула ещё раз на себя в зеркало и, будто бы даже чуть взгрустнув, вышла из своей комнаты.

К дому Лиговских съезжались кареты. Каждая была запряжена стройными, гладкими лошадьми, которыми управлял седой кучер, у каждой на дверях и ручках были резные узоры, где-то фамильные гербы, где-то просто цветы и каждая, останавливаясь, ждала, когда к дверце подойдёт человек и поможет гостям выбраться на улицу. А гости, надо сказать, были довольно разные. Некоторые на бал приезжали целыми семьями и тогда из кареты первым появлялся какой-нибудь граф, отец семейства, он выходил, осматривался, поправлял пальто, потирал перчатками наконечник трости и чуть хмурился, что непременно зачем-то было нужно; за ним выходила графиня, поправляя шляпку и расправляя полы платья, оценивающе глядела на дом хозяев и думала о том, что уж наверняка бал в её доме проходил гораздо лучше и кустики вот эти платьям не мешали; и, наконец, появлялись их дети: двое юношей, быстро спрыгивающих со ступенек кареты друг за другом и чему-то весело смеявшиеся и, вероятно, игравшими друг с другом какую-нибудь шутку, чем не раз за всю дорогу заставляли мать остепенять их и вздыхать том, когда же они наконец повзрослеют. Иногда из карет появлялись маменьки с молодыми дочерьми или же графы с сыновьями, впрочем, были и дядюшки с племянницами и барышни с сестрицами, кого только не было! Все получили приглашения и ждали этого бала... Может, как и всякого другого. И уж теперь пришёл час блеснуть всеми своими сокровищами, будь то дорогие камни или положения при дворе своих ближайших родственников. Каждый имел своё сокровище. Но все неизменно были приветливы и улыбались друг другу, снимая шляпы или делая лёгкие реверансы. И когда к дому подъехала очередная карета, некоторые, только приехавшие и уже почти направившиеся к дому гости так же посмотрели на неё и увидели красивых лошадей и не менее красивую карету. Но узда на лошадях была чрезвычайно ослепительной, а сама карета была будто выкована из какого-то драгоценного камня – так поражала своим великолепием. По лицам некоторых гостей можно было подумать, что они догадываются о принадлежности сего превосходного зрелища, некоторые же выражали простое любопытство.
К дверце тут же подошёл человек Лиговских и осторожно открыл её, помогая выбраться хозяину наружу. Человек даже несколько, кажется, был напуган тем, что ему предстоит обслужить такого «дорогого» гостя. Но к его счастью, он всё сделал, как полагается, чем не мог вызвать никаких претензий. А новым гостем оказался высокий молодой человек, носивший чёрный цилиндр и имевший при себе элегантную трость с золотым наконечником, на нём также было хороших материалов лёгкое пальто и вообще можно было сказать, что на бал прибыл чистый европеец. Но гости, узнавшие карету и того, кому она принадлежит, знали точно, что приехавший был русским. Мужчина же окинул презрительным взором всех стоявших вокруг гостей и, скривив губы в несколько самодовольной усмешке, быстрым шагом направился к дому Лиговских. Гости, ещё несколько минут о чём-то переговорив между собой и искоса поглядев на роскошную карету, тоже стали двигаться к дому.
Через некоторое время на место первой приехала другая, новая карета. Убрана она была проще, но со вкусом. Если предыдущая так и блестела своей роскошью и небедным состоянием хозяев, то эта была более сдержанно украшенной и не привлекала внимания ничем лишним. Дверца кареты открылась и на улице появились Елена Константиновна Вишневская и её маменька, приветливо улыбающаяся и торопливо поправляющая причёску.
- Ох, наконец-то, Леночка! Приехали. Дорога так утомляет!
- Вы хорошо себя чувствуете, маменька?
- Да, девочка моя, мне уже лучше. Пошли скорее в дом.
И дамы направились к распахнутым дверям дома, где уже слышались музыка и звуки голосов некоторых гостей.
- Добрый вечер, дамы! - напротив входных дверей стоял сам граф Лиговской и приветствовал всех входивших, - как поживаете? Как ваше здоровье? - последнюю фразу граф произнёс, приветствуя княгиню.
- Благодарю вас, граф! Мы с дочерью находимся в добром здравии и очень рады посетить ваш дом! - княгиня улыбалась, выражая искреннюю приятность возможностью снова видеть графа.
- О, благодарю, что посетили нас! Прошу располагаться! Графиня с дочерью тоже скоро к нам присоединятся! Прошу вас, - граф указал на распахнутые справа двери, ведущие в небольшой зал.
- Благодарю, - сказали дамы и, снова поклонившись, неспеша двинулись в указанном направлении.
За распахнутыми дверьми была довольно большая гостевая комната. Здесь было уже много гостей и все они переговаривались и улыбались друг другу. На небольшом возвышении, где располагался хозяйский рояль, было выставлено несколько стульев, на которых сидели со скрипками в руках музыканты. Лилась очень приятная и красивая мелодия, но она почти заглушалась голосами говоривших и смеявшихся гостей.
Елена Константиновна сразу почувствовала себя комфортно и непринуждённо. Как только она вошла, многие увидевшие её господа и дамы одобрительно что-то заговорили своим собеседникам и некоторые поспешили поприветствовать их с маменькой. Княжна кланялась, улыбалась, отвечала на все вопросы, иногда задавала свои, всегда почтительно и добродушно приветствуя новых собеседников. Матушка её уже была увлекаема княгинями и графинями, которые, как и всегда, торопились рассказать друг другу много новых новостей и сплетен. Елена Константиновна и её матушка оказались довольно быстро занятыми каждая в своём кругу и все ждали только, когда хозяева, наконец, объявят начало бала и откроют двери большого зала для танцев.

- Минуточку внимания, - в гостиной наконец появилось всё семейство Лиговских. Откашлявшись, граф продолжил, - дорогие гости, мы очень рады видеть вас всех сегодня здесь. Очень надеемся, что вы приятно проведёте время. Не буду долго вас задерживать, откроем же поскорее двери бального зала и насладимся прелестными звуками музыки и обществом друг друга! Прошу! - граф указал рукой на двери и двое стоявших слуг распахнули их, пропуская гостей в ярко освещённую залу.
Заиграли скрипки, засверкали ожерелья, заколыхались свечи, комната наполнилась духом праздника и какого-то ожидания чуда. Гости быстро распределились по всей зале, составляя небольшие группки.
- Ах, матушка, вот и вы! Я вас потеряла, - Елена Константиновна, подошла к матери, стоявшей в окружении нескольких княгинь, некоторые из которых были знакомы Елене Константиновне. - Добрый вечер! - поклонилась она дамам.
- Здравствуйте, Леночка! Рада вас видеть. Вы, как всегда, замечательно хороши собой! - защебетала одна из собеседниц княгини.
- Благодарю, Наталья Андреевна! - княжна улыбнулась. - Как ваше здоровье?
- Ох, если б не такая душная погода, я могла бы чувствовать себя лучше! Но всё же в скором времени обещают дожди, что несомненно немного освежит воздух.
- Ах, Наталья Андреевна, только бы не простудиться от внезапных испарений! - заговорила ещё одна дама чуть полнее и ниже Натальи Андреевны. Такая непременно каждый вечер принимала всевозможные травы и настойки, дабы не слечь в один день в постель с температурой. Она усиленно обмахивалась веером и с чрезвычайным интересом включилась в разговор. - Вы знаете, ромашка, мёд и хорошее купание перед сном очень помогают защититься от всяких недомоганий. А ещё я вам бальзамчик один посоветую, тоже очень пригодный для сердца и нервов.
- И не говорите, - вздохнула другая дама, - сколько сейчас захворавших от этих перемен погоды! Николя тоже что-то нездоровится. Он меня беспокоит. Не приведи Господь, в постелю сляжет! Прямо как князь Коржевский.
- Всё также хворает? - спросила княгиня Вишневская.
- Его приглашали к Лиговским, но он отказал. Говорят, по причине плохого самочувствия. Но, насколько я знаю, здесь его сын, Константин Александрович, - ответила Наталья Андреевна.
- Наверно замечательный молодой человек, - сказала полненькая дама.
- Да уж, куда замечательнее! Чрезвычайно богат и совершенно невыносим. Уверена, его пригласили только по причине положительного отношения к Александру Семёновичу. Да и положение их очень заметное. Вот и вся причина.
- Позвольте узнать, отчего такая молва? - осведомилась Елена Константиновна. Слишком уж много и не в первый раз она слышала об этом человеке дурного.
- Девочка моя, вам лучше не знать. Хотя что тут скрывать? Невежда и эгоист. Да вон же он! - дама повернулась чуть в сторону, взглядом указывая на высокого человека, стоявшего поодаль. - Ну, разве нет? Один взгляд его чего стоит!
- А кто это с ним? - осведомилась старшая Вишневская.
- Анастасия Дмитриевна Заболоцкая. Приятная женщина. Пожалуй, наверно единственная, кто его выносит. Я часто вижу их вдвоём.
- Вероятно и муж её здесь?
- Более чем. Они на приёмах всегда бывают вместе. Позвольте, я вас познакомлю, - дама повернулась и направилась к Анастасии Дмитриевне.
Елена Константиновна глядела, как женщина подошла к паре и поприветствовала обоих. Обмолвившись парой фраз, обе дамы стали приближаться к ним, а князь, который в продолжении этих нескольких секунд свысока глядел на пришедшую, развернулся и стал оглядывать зал.
- Анастасия Дмитриевна Заболоцкая, - представила княгиню Наталья Андреевна. После чего представила ей всех собеседниц по очереди.
- Очень приятно! Елена Константиновна, много слышала о вас. Поверьте, только хорошее.
- Благодарю. Мы, вероятно, отвлекли вас?
- Нет, ну что вы! Я лишь говорила князю Коржевскому какие здесь теперь прекрасные скрипки! Не находите?
- Да, очень приятное звучание. Особенно для вальса.
- И я говорю князю, что при таких скрипках танцевать надобно. Да, я могла бы вас представить, - улыбнулась Анастасия Дмитриевна.
- Благодарю, была бы очень признательна, - сказала княжна. Несмотря ни на что, ей было бы интересно узнать о ком говорит половина Петербурга.
- Позвольте забрать у вас Елену Константиновну, - Заболоцкая обратилась к дамам и, не встретив возражений, повела её к князю.
- Костя, позволь представить тебе княжну Вишневскую, - окликнула князя Анастасия Дмитриевна.
Молодой человек развернулся и оглядел снизу вверх незнакомку. Его взгляд заставил её смутиться, но отнюдь не от того, чем смущаются все девушки. Князь точно также, как и недавно, глядел чуть свысока. Несколько мгновений он молчал, потом же, будто бы усмехнувшись,чуть наклонил голову и поцеловал Вишневской руку. Ей был неприятен его поцелуй. Он выглядел, как одолжение. Но девушка не подала и виду, что ей что-то не понравилось. Воспитание ей этого не позволяло. Она продолжала смотреть на него. От него веяло холодностью, но, однако, нельзя сказать, чтобы он был так уж неприятен. Даже напротив. У него была статная фигура, красивое лицо, сдержанные манеры. Фрак его очень ему шёл, также как и платок из дорогого шёлка, завязанный по последней моде, из-под платка виднелся белоснежный воротник, его волосы лежали очень опрятно, даже более, может быть, чем было необходимо, приятный незнакомый аромат исходил от него. Он мог бы быть очень даже привлекателен, если бы не отталкивал надменностью, а в глазах не было некоторой презрительности. Когда он заговорил, голос его оказался довольно мягок, что никак не шло ему, говорил он тоже, будто лишь исполняя правила приличия, но довольно коротко, ничего лишнего не спрашивая и отвечая как-то даже односложно. Даже при разговоре глаза князя показались Вишневской почти стеклянными. Он одинаково глядел на обитые светлым деревом стены и на ближайшего собеседника. Но несмотря на это княжна старалась проникнуть за это стекло и хотя бы что-нибудь за ним разглядеть. Ведь там непременно что-то должно быть. Есть же причина такому его поведению?
- Константин Александрович Коржевский, сын Александра Семёновича, - представила Заболоцкая князя.
- Очень приятно, князь.
- Позвольте ненадолго вас покинуть. Я хотела бы ещё поприветствовать княгиню Лиговскую, - сказала Анастасия Дмитриевна и удалилась в другой конец зала.
- Слышала, вашему батюшке нездоровится?
- А вы слушаете всё, что говорят вокруг? - сказал князь, ничуть не изменив выражение своего лица и всё также усмехаясь.
- Уверяю вас, я бы не решилась говорить о том, что считала бы пустыми сплетнями или глупостями. Вокруг многие беспокоятся о вашем отце и выражают искреннее соболезнование ему и его родным. Но если я всё-таки ошибаюсь прошу меня извинить.
- Соболезнование, говорите? Хм, а что если я вам скажу, что большинство из них просто не заинтересованы ни в чём, кроме своих дел? Что все эти ваши соболезнования – не что иное, как пустословие?
- О, вы такого мнения обо всех людях?
- Нет. Всего лишь о большинстве из них.
- Мне очень жаль. Смею полагать, что это не так. В любом случае я выражаю искреннюю надежду на то, что ваш батюшка в скором времени поправится и приношу свои сожаления о случившейся с ним неприятности.
- Обязательно ему передам, - ещё больше усмехнувшись сказал князь. Взяв у проходившего мимо слуги бокал шампанского, он сделал из него глоток и стал оглядывать окружающих гостей, что интересовало его не больше, чем находившаяся перед ним собеседница. Он не обращал внимания на всё ещё стоявшего рядом слугу, который видимо полагал, что князь предложит даме выпить или хотя бы возьмёт для неё бокал. Когда же он снова повернулся и увидел поднос, то, будто бы опомнившись, сказал:
- Ах да, может вы тоже желаете?
- Нет, благодарю, - княжна отпустила человека. Она не ожидала, что князь настолько небрежен к манерам, которые все вокруг исполняли, как должное. Но всё же продолжила беседу. - Вы были в Европе? Позвольте узнать где?
- Англия, Франция, - протянул Коржевский.
- Путешествовали?
- По делам отца.
- Полагаю, много занятного повидали?
- Не очень. Пару местечек, не более, - Коржевский всё также незаинтересованно оглядывал зал и почти не смотрел на Елену Константиновну.
- И как вам нравится европейское общество?
- Так же, как и наше. Может лишь более занято. С ними у меня были лишь деловые отношения.
- Насколько я успела заметить наше общество вам совсем не нравится, - княжна подняла чуть повыше голову, надеясь, что князь наконец посмотрит ей в глаза.
- А вы наблюдательны, - князь наконец перевёл взгляд на Вишневскую, - и много вы заметили?
- Достаточно, чтобы удивиться тому, что вы всё же посещаете подобные места, - эти нападки были более, чем непонятны княжне. Она даже было подумала, может в ней что-то не так, но то, что говорят вокруг лишь подтверждалось происходящим. - Позвольте же узнать, что интересного вы здесь находите?
- Совершенно ничего. А вы полагаете, здесь может быть что-то интересное?
- Общение, князь. Танцы, может. Но вас, похоже, не интересует ни то, ни другое. Вы даже не изволите смотреть в глаза тому, кто с вами говорит! - Елена Константиновна чуть повысила голос.
Князь повернул голову, несколько мгновений глядел на княжну, а потом сделал глоток шампанского, совершенно ненужным образом растягивая движения. В конце концов он ответил, прямо глядя на Вишневскую:
- Именно, княжна. И, кажется причину я назвал вам несколько ранее. Вы полагаете, что за эти несколько минут что-либо изменилось? - сказал князь, насмешливо улыбнувшись уголком рта.
- Я полагаю, что вы даже не пытаетесь чем-либо интересоваться. Ко мне вы остались также внимательны, как к стенам этого зала. На мои вопросы вы смотрите также, как и на всё окружающее, потому что не желаете менять своего мнения и вам всё равно скучать в одиночку или с ближайшим собеседником...
- Вы проницательны, - без всякого стеснения перебил он Елену Константиновну, - и находчивы. Вы можете этим гордиться. Откуда такие мысли в вашей прекрасной головке? - да, он кажется откровенно смеялся над ней.
Княжна только собиралась что-то ответить, как к ним подошла Анастасия Дмитриевна:
- Простите, не помешала?
- Нисколько, - опережая княжну ответил Коржевский.
- Да, приятно было познакомиться, князь. Очень приятно, Анастасия Дмитриевна. Позвольте я вас покину, - Елена Константиновна присела в реверансе и, ещё раз взглянув на стеклянные глаза князя, которые смотрели куда-то в пространство, поспешила удалиться.

_________________
Любовь изменила только твоё обаяние… у меня она изменила душу. Г. Сенкевич «Камо грядеши?»