АМЕДИЙЦЫ

Петербург.

Саша не знала, как долго ходит по улицам Петербурга. Она шла, никого и ничего не замечая. Мимо проходили люди, проезжали экипажи, вовсю кипела столичная жизнь. Саша не чувствовала усталости, она шла по набережной Невы, когда услышала звон колоколов, которые доносились из церкви неподалеку. Она, сама того не понимая, невольно пошла на их зов, какая-то неведомая сила влекла ее туда. Когда она зашла, то увидела, что церковь пуста. Саша прошла внутрь, повсюду горели свечи, и пахло свежим ладаном. Взгляд ее устремился на икону, Саша подошла ближе, и опустилась на колени подле нее. Она смотрела на образ Казанской Божьей матери, все мысли, которые были у нее, все молитвы сейчас были устремлены к ней. Сашины глаза снова наполнились слезами и не в силах больше держать в себе ту боль, которую она сейчас испытывала, обратилась к той, кто как ей казалось, знала ответы на все вопросы:

- За что? Матерь Божья, в чем я провинилась пред тобой? За что ты посылаешь мне все эти испытания? Чем я заслужила гнев Божий? Что мне теперь делать? Как жить дальше? Зачем вчера вы даровали мне жизнь, а сегодня отнимаете ее?

Слезы застилали ей глаза, а сердце готово было разорваться на кусочки, ей хотелось кричать, но она не могла осквернять стены храма, усилием воли Саша старалась успокоиться.

- Почему судьба так несправедлива? Зачем она дает надежду, дарует любовь, а затем так беспощадно ее отнимает? Как мне жить дальше, если я теряю веру? Люди, которым я доверяла больше всего на свете, которых я люблю больше всех, предали меня. Как смириться? Помоги, подскажи, Богородица наша, матушка, не знаю, кого просить, к кому обратиться, чтобы помог, ослабил эту боль, которая съедает изнутри. Как научиться простить тех, кто породил во мне греховное желание, отнял желание жить?

Саша не слышала, что в храм кто-то вошел, не сразу почувствовала руку на своем плече. Но через какое-то время она обернулась. Перед Сашей стоял Дмитрий Антонович Игнатьев.
Его она ожидала увидеть менее всего. И по правде сказать, сейчас Саша никого не хотела видеть.
Саша попыталась подняться, но от долгого стояния на коленях, сделать это было крайне трудно, Дмитрий помог ей, но ноги все еще шатались.

Граф Игнатьев не сразу зашел в церковь, хотя и давно увидел Сашу. Когда он шел во дворец, она брела по улице. Держась поодаль, он наблюдал за ней. А когда она вошла в церковь, решил остаться снаружи. Лишь ее долгое отсутствие заставило его войти в храм. То, что Дмитрий увидел, не поддавалось никакому описанию. Его взору предстала страдающая, отчаявшаяся девушка, которая не знала, что ждет ее в будущем и как жить дальше. Он сейчас понимал ее как возможно не смог бы понять другой человек. Дмитрий как будто сам ощущал ту боль, которую чувствовала Саша. Это не была жалость к ней, но боль за любимого человека, который страдает, и которому не можешь и не знаешь, как помочь. Это боль от безысходности.

Саша посмотрела на Дмитрия, в его глазах, словно в зеркале она увидела себя, она увидела то, чего раньше не замечала. Сейчас, она поняла, как сильно он ее любит, также, как она любит Мишу. Но Миша предал, растоптал ее, а Дмитрий Антонович всегда был честен, всегда поддерживал ее и был искренен в поступках и мыслях. Сейчас Саша почувствовала, как она виновата перед ним. Ведь она поступила с ним так же, как и Миша с ней. Она дала ему надежду. Своим поступком Саша предала его, его надежды. Да, он всегда знал, что она его не любит, но верил, что сможет добиться того взаимного чувства, на которое заслуживал. Тут, в храме господнем Саша вдруг так ясно поняла, насколько эгоистично она поступила с этим человеком. И даже теперь, в такую трудную минуту для нее, он не покинул ее. Он тут, рядом. Сейчас она была благодарна ему.
Саша снова посмотрела ему в глаза, то, что она там увидела, поразило ее до глубины души, в них стояли слезы, такие же искренние, как и ее. Саша не могла устоять на ногах и стала опускаться, Дмитрий также опустился вместе с ней. Саша опустила голову, и не в силах больше бороться с собой заплакала, с каждой новой слезинкой ее тело сотрясалось с большей силой. Дмитрий мог лишь гладить рукой по голове, чтобы утешить ее. Через некоторое время Саша нашла в себе силы, чтобы посмотреть на него. Дмитрий все также не отрывал от нее печального взгляда. Слова были не нужны, он все понимал. Саша смотрела на него, и не в силах больше держать в себе произнесла:
- Дмитрий Антонович, простите меня, если можете, я виновата, один Бог знает, как я виновата перед Вами. Я поступила так… Мне нет оправдания, молю Вас, простите меня.

Дмитрий не ожидал таких слов. Он был готов услышать многое, но не это. Он понимал, о чем говорит Саша, но также понимал, что простил ее вчерашней ночью. Он понял, что искренняя любовь, которую она питала к Мише, может простить ей все. И как бы больно ему ни было это осознать, он понимал, что это то чувство, которое не поддается насилию и контролю.
Дмитрий с нежностью и лаской посмотрел на Сашу, затем достал из кармана платок и легким движением вытер слезы на ее щеках.

- Александра Илларионовна, мне не за что Вас прощать. Я не хочу, чтобы Вы терзали себя мыслью, будто в чем-то виноваты передо мной. Я нашел в себе силы признать, что Вы не любите меня. Но также, я хочу сказать, что Вы всегда можете рассчитывать на меня. Если Вам понадобится помощь, обещайте, что обратитесь ко мне.

Саша не знала, что ответить, она была благодарна Дмитрию. Сегодня он стал для нее таким близким, каким никогда не был. Она понимала, что ему, как и ей сейчас, очень трудно. И сама не понимая, что делает, просто поддавшись внутренним ощущениям, она протянула руку к его лицу, легким касанием, словно прикосновение ветра, она провела по его щеке. Что ею руководило в эту минуту, Саша сама не смогла бы объяснить, но ей отчего-то было очень спокойно рядом с Митей.
Дмитрий своей рукой прислонил Сашину ладонь к своей щеке, а затем поцеловал ее. Такое легкое прикосновение, но как тепло стало. Затем Дмитрий снова посмотрел на Сашу, помог ей подняться, и сказал:
- Александра Илларионовна, позвольте, я проведу Вас?

Этот вопрос вернул Сашу в реальность. То умиротворение, которое она только начала чувствовать улетело так же быстро, как и появилось. Саша не могла понять свои чувства. Что же они значат? Эти странные ощущения, когда Дмитрий Антонович поцеловал ее руку… Почему она не убрала ее, почему так заворожено смотрела в его глаза? И откуда это чувство утери чего-то важного? Отчего не хочется разрушать это волшебство? Саша не знала ответов на эти вопросы, как не знал и не понимал своих чувств и сам Дмитрий.


Особняк Воронцовых.

Миша стоял, облокотившись на камин, и смотрел на мирно потрескивающие поленья. В голове стояла сцена вызова на дуэль. Лицо его исказила боль. Никогда Михаил Воронцов и мысли допустить не мог, что он и один из его лучших друзей, самый близкий человек, которого он любил, как брата, будут драться на дуэли. Он все еще не мог поверить в происходящее. Сейчас Миша был зол на весь мир, но больше всего на себя самого. Он со всей силы ударил кулаком о стену и опустил голову на руку. Мысли вихрем проносились в голове, воспоминания прошлого стали такими явными, словно это было вчера. Миша вспомнил, как еще совсем юным мальчиком он поступил учиться в кадетский корпус. Первым, с кем он завел знакомство, был именно Дмитрий. Он поступил немного раньше Миши и уже успел освоиться. Именно Дмитрий помог ему адаптироваться и стал больше, чем другом. Потом появились Владимир и Никита. Три человека, три его друга, которые перенесли с ним самые трудные годы, которые помогли справиться с утратой родителей. Для него не было ближе людей, никому он не доверял так, как своим друзьям. Был еще один человек, с которым он был так же близок, или близок настолько, насколько можно быть близким с представителем царских кровей, это был Александр. Но даже ему, он не мог рассказать всего. Миша знал, что Александр был так же горяч, как и он. Цесаревич понял бы его, но если бы не знал, кто тот, с кем Мише придется драться. Ведь и сам наследник, всего три года назад, стрелялся на дуэли из-за женщины, из-за любви, которая стала роковой в его судьбе. Ольга Калиновская, полячка по происхождению, фрейлина императрицы, которая была украшением двора ее величества, стала первой и самой страстной любовью Александра. Именно из-за нее, из-за любви к ней, Александр чуть было не лишился жизни, а после хотел даже последовать примеру своего дяди, великого князя Константина Романова. Да, Александр бы понял его…
Владимир наблюдал за Мишей. Он все еще не мог поверить в случившееся. Трудно смотреть на то, как двое твоих самых лучших друзей хотят убить друг друга. И было видно, что ни одному из них это не приносит ничего, кроме боли. Он смотрел на Мишу и не в силах больше выносить эту тишину, заполнившую всю гостиную произнес:
- Миша, ты должен отменить дуэль. Вы не можете драться. Это безумие кто-то должен остановить.

Голос Владимира заставил Мишу обернуться. Он посмотрел на него и сказал:
- Уже ничего нельзя изменить. Митя прав, у нас нет выбора. Мне жаль, что придется драться именно с ним, видит Бог, я этого не хотел. Но изменить что-то не в наших силах.
- Выбор всегда есть. Вы не сможете стрелять друг в друга.
- Сможем, должны будем. Ты мне лучше ответь, ты же мне друг?

Владимир знал, что последует за этим вопросом, поэтому пытался предупредить его.
- Я также друг Дмитрия.
- Ты хочешь сказать, что если завтра, Дмитрий попросит тебя стать его секундантом…
- Я скажу ему то же, что и тебе. Я не стану принимать участие в том, что вы называете дуэлью. Ты и Дмитрий мои друзья. Обоих вас я люблю и не хочу стать свидетелем и невольным участником убийства. Для меня вы равны.
- Но тебе придется сделать выбор.
- Ради чего все это? Ради чего вы хотите умереть?

Миша вздохнул. Это единственный вопрос, на который он мог сейчас хоть что-то ответить, а главное он в это верил:
- Ради любви.

Он посмотрел прямо в глаза Владимиру. На его лице он прочел ярость, граничащую с бессилием что-либо изменить и не желающим смириться. Голос Владимира стал переходить на крик и последние слова он произнес на повышенном тоне:
- Не стоит умирать из-за любви, надо ради нее жить!

После этих слов, Владимир, который не мог больше найти слов, чтобы остановить безумие, которое правило его друзьями, развернулся и вышел из особняка. Сейчас он направился туда, куда, по его мнению, могла пойти Саша. А именно в особняк Орловых.


Особняк Орловых.

Чувство какого-то странного беспокойства не покидало Ольгу. Она сидела в гостиной, когда ей доложили о приходе князя Вельяминова. Через минуту после того, как она приказала слуге его впустить, Владимир вошел в комнату. Она заметила, что его взгляд выдавало беспокойство, он осматривал комнату в надежде что-то найти, но для нее осталось непонятно такое его поведение. Владимир подошел ближе к Ольге и поприветствовал ее:
- Добрый день, Ольга Филипповна, простите за мой такой внезапный визит. Но я хотел узнать, Сашенька не у Вас?
- Добрый день Владимир Илларионович. Сегодня Сашенька не заходила. Да и как можно, ведь она еще так слаба. То, что произошло с ней вчера, просто ужасно, как подумаю, что могло произойти…
- Вы правы, она еще слаба, но Вы же ее знаете, она не может сидеть на одном месте…

Ольга смотрела на Владимира, было видно, что он сильно переживает за Сашу, но это еще было не все, его странное состояние и то, как он говорил о Саше, заставило Ольгу подумать, что Владимир чего-то недоговаривает. И в надежде прояснить ситуацию она спросила:
- Что-то произошло? Почему Вы решили, что Саша непременно должна прийти ко мне?
- Простите, Ольга Филипповна, но я не хотел бы об этом говорить. Окажите мне услугу, если Александра придет к Вам, не отпускайте ее одну и непременно дайте мне знать.
- Вы заставляете меня волноваться. Что же такое произошло, умоляю Вас, скажите. Я беспокоюсь.
- Хорошо, Ольга Филипповна, я расскажу Вам. Но прежде я хотел бы попросить Вас позвать Никиту. Он должен это знать.

Когда Владимир упомянул Никиту, сердце Ольги закололо, странное предчувствие, которое она испытывала, усилилось. Придерживаясь за перила, она присела на софу. Владимир, увидев ее состояние, поспешил к столику, где стоял графин с водой и налил немного в стакан, затем протянул его Ольге:
- Ольга Филипповна, выпейте воды. Вам нездоровится?
- Нет, мне уже лучше. Просто, сердце немного закололо…
- Может позвать доктора?
- Не стоит, уже все хорошо. Это просто нервы. Меня с утра не покидает странное предчувствие. Никита ушел очень рано. Слуга сказал, что он передал для Вас с Михаилом Павловичем записку…
- Это и в правду странно. А могу я взглянуть на нее?
- Я думаю, что ее должны уже были доставить к Вам в особняк.
- Я ничего не получал. Да и Миша также, я только от него… А могу я поговорить с тем слугой?
- Конечно.

Ольга позвонила в колокольчик, через минуту вошел слуга.
- Скажи, чтобы Федор немедленно пришел!
- Слушаюсь, барыня, только не знаю, вернулся ли он, ведь барин приказал ему письма доставить…
- Ступай и посмотри, да немедленно доложи…

Слуга ушел, а через несколько минут вошел Федор.
- Барыня, вы меня звали?
- Федор, скажи, ты доставил письма, которые тебе дал Никита Андреевич?
- Да, барыня. Князю Воронцову доставил. А князю Вельяминову не успел, там со мной такое приключилось, не гневайтесь барыня, я сей же час доставлю.
Владимир: - Не стоит. Я князь Вельяминов, можешь отдать мне письмо.
- Барин, не гневайтесь…
- Полно те, давай письмо, и покончим на этом.

Федор протянул письмо, Владимир открыл его и прочел. С каждым словом его лицо все более становилось беспокойным, а когда он прочел последнее предложение, спросил слугу:
- Как давно барин уехал?
- Так еще восьми не было
- Ступай.

Федор вышел, а Ольга поспешила узнать, что же так взволновало Владимира.
- Владимир Илларионович, что-то случилось? Что в письме? От чего Вы так забеспокоились? Скажите, где Никита? С ним что-то случилось? Ему угрожает опасность?

Владимир посмотрел на Ольгу. Она была не далека от истины. Похоже, Никите действительно угрожает опасность. Но он не может ей этого сказать. Поэтому Владимир сказал то, что, по его мнению, должно было ее немного успокоить. Хотя он и сомневался в этом. Ее предчувствия были не напрасны…

- Ольга Филипповна, не стоит беспокоиться. С Никитой все в порядке, просто он на задании, которое ему поручил Цесаревич, и просит нас приехать к нему.

Это была полуправда. Были опущены только моменты, что сейчас Никите угрожает опасность. Он это и сам понимал, поэтому и написал письма Владимиру и Михаилу. Но нерасторопность слуги… Владимир даже думать не хотел об этом, он гнал такие мысли от себя. Главное сейчас было поскорее поехать туда, где находился Никита.

- Простите меня, Ольга Филипповна, мне необходимо покинуть Вас. И еще раз прошу Вас, если Саша придет, не отпускайте ее.
- Владимир, Вы говорите правду? Никите ведь ничего не угрожает? Я не смогу перенести, если с ним что-то произойдет. Я уже один раз «хоронила» его…
- Ольга Филипповна, с ним все будет хорошо. Я сейчас еду к нему.
- Храни Вас Бог.

Ольга перекрестила Владимира и тот, поцеловав ей руку, поспешил на встречу с Никитой. В голове крутилась лишь одна мысль «только бы он был жив». А последние строки не оставляли его спокойным: «Я думаю, что сегодня смогу собрать неоспоримые доказательства вины заговорщиков, если повезет, то уже этим вечером, сможем предоставить их Его Высочеству, главное, чтобы мое присутствие на месте их встречи не было раскрыто раньше, чем вы приедете…»


Петербург.

В самом конце улицы на окраине Петербурга стоял дом, который одним своим видом навевал ужас. Обшарпанные стены его, даже для этого Богом забытого места, выглядели мрачно. В окнах гулял ветер, так как в большинстве из них стекла были разбиты, а ставни не были заколочены и издавали зловещий скрип. Стены этого здания таили в себе какую-то страшную тайну. По рассказам местных жителей, раньше тут была церковно-приходская школа, но после того, как в ней произошла серия странных смертей, ее окрестили пристанищем дьявола и здание забросили. Люди обходили это место стороной, и мало кто решался быть рядом после наступления сумерек, боясь, что души погибших на этом месте людей заберут к себе каждого, кто нарушил их покой и вторгся на их территорию.
Лучшего места для тайного собрания придумать было нельзя. А те, кто входили в их число, не были столь суеверными, как большинство обитателей этого бедного квартала.
Никита Андреевич Орлов вот уже несколько часов наблюдал за домом. Он видел, как внутрь вошли Илья и какой-то мужчина, который был похож на слугу. Наступали сумерки, в одном из окон зажегся слабый огонь, из чего следовало, что именно там сейчас и находятся заговорщики. Никиту беспокоило только, то, что кроме Ильи и того мужчины в здание больше никто не входил, а прошло уже довольно долгое время. И хоть уже близилась весна, на улице было морозно, и от холода сводило пальцы рук и ног. Оставалось надеяться только на то, что он не ошибся в своих подозрениях, и сегодня готовится что-то действительно важное.
Больше не в силах находиться на одном месте и решив разузнать, что творится в доме, Никита решил пойти в его направлении. Соблюдая осторожность, он осмотрелся вокруг, нет ли кого подозрительного, и, убедившись, что улица пуста, поспешил выйти из-за укрытия, в котором находился и направился к дверям.
Когда он попытался их открыть, двери издали жуткий скрип. Этот скрип не остался незамеченным Ильей и Григорием.

- Илья Федорович, очень странно, я не слышал, как подъехала карета…

Решив убедиться, что он не ошибся, Григорий взял свечу и подошел к окну. Улица была пуста, и не было никаких признаков того, что кто-то мог быть на ней.

Илья: - Очень странно. Я точно слышал скрип двери.
Григорий: - Я тоже слышал.

Илья достал пистолет и, держа его в одной руке, а подсвечник в другой, направился к двери. Она вела в длинный коридор. По спине пробежал какой-то жуткий холод: Илья, который итак не обладал особой смелостью, поспешил вернуться назад.

- Вроде никого не видно. Это ветер.
- Возможно. Я пойду, проверю, если Вы прикажете.
- Не нужно. Скоро уже Петр Константинович должен прибыть.

Григорий кивнул и направился к окну наблюдать за улицей. А Илья передернулся от ужаса. Странное предчувствие, которое появилось после этого холодка, не покидало его. В воздухе чувствовалось что-то зловещее.

- Нет, все будет хорошо…
- Вы что-то сказали Илья Федорович?

Григорий повернулся. От света свечи лицо Григория показалось Илье каким-то страшным, даже привиделось, что по нему течет кровь. Лицо князя Урусова исказил ужас. Не понимая, что происходит, Илья перекрестился.

- Илья Федорович, что с Вами?

Прошло несколько мгновений, прежде чем он смог что-то ответить.

- Ничего. Следи за улицей, что-то мне неспокойно.
- Не беспокойтесь, у нас все под контролем.

Илья подошел к столу и, поставив подсвечник, присел на лавку. Пистолет он так и держал в руке.

Никита поднялся по лестнице на второй этаж. Половицы скрипели, поэтому он старался ступать осторожнее, чтобы издавать как можно меньше шума. В коридоре было темно и сыро, каждый шаг давался очень сложно, так как шел он на ощупь. Когда Никита добрался до последней ступени, услышал голоса, а через какое-то время увидел слабый свет от свечи. Чтобы его не заметили, он прижался к стене. Главное, чтобы тот, кто стоял в конце коридора не пошел в его направлении. Но на этот раз удача его не подвела, но как долго она его не покинет, Никита не знал. Когда человек исчез в глубине комнаты, Никита вышел из своего пристанища, и решил подойти ближе к кабинету, чтобы услышать разговор. По коридору были расположены учебные комнаты, Никита шел и проверял, они все были заперты, и только одна дверь поддалась, когда он нажал на ручку. Как и входная дверь в здание, она издала скрип. Никита толкнул ее и вошел внутрь, оставив ее приоткрытой, чтобы слышать голоса. Но ничего кроме завывания ветра не было слышно.

Григорий, как и было велено, стоял у окна и наблюдал за улицей. Илья сидел и нервно поглядывал на приоткрытую дверь. Скрип в коридоре, который, как ему показалось, был где-то близко, насторожил его. Этот скрип не был похож на ветер. Он снова привстал и взял свечу.

- Григорий, сходи, проверь коридор, так будет спокойнее.

Григорий отошел от окна и направился к двери. Когда он вышел, Илья поспешил следовать за ним. Пройдя к концу коридора и не обнаружив ничего подозрительного, они уже возвращались назад, как взгляд их упал на дверь, которая была приоткрыта. Илья знаком показал на нее и, достав пистолет, Григорий вошел. Осветив комнату, он никого не обнаружил, но решил пройти внутрь. За дверью уже стоял Никита, который предусмотрительно направил дуло пистолета на вошедшего, на случай если его обнаружат.
Григорий уже собирался уйти, но когда обернулся, увидел князя Орлова, стоявшего за дверью. Некоторое время они стояли и смотрели друг на друга, на лице Григория появилась злобная усмешка, а в руке нащупывался пистолет, который был направлен на противника. Прозвучал выстрел.
Этот выстрел слышали и подъезжавший в карете Петр Каульбах с соратниками, и Владимир с Мишей, которые уже были недалеко от назначенного Никитой места встречи. Сердца последних похолодели от ужаса, они гнали от себя страшные догадки и молились лишь о том, что Никита жив. Петр же, решив не рисковать, поспешил покинуть это место.

_________________
То весёлая, то печальная,
В сеть с четвёртой попытки зашедшая,
Ты не то, чтоб совсем ненормальная,
Но немного уже сумасшедшая. (с)тащено