Это пока не финал, а продолжение предыдущей части, еще письма)) Кстати буду вам очень рада, если вы заметите какие-нибудь фактические неточности и скажете о них. Все-таки я затронула историю России, нельзя фактами пренебрегать..
Следующая часть будет последней))
Дорогой Володя,
Я пишу вам и надеюсь, что мое письмо, пройдя через множество рук, дойдет и до ваших рук тоже, и вы прочитаете эти строки. Я никогда не написала бы этого письма, если бы не узнала от Нади, с которой вы дружны, что вы сейчас на войне, ранены и лежите в эвакуационном госпитале. Быть может, у меня не будет больше возможности сказать вам эти слова, несмотря на то, что я собираюсь вернуться в Россию. Кто знает, как повернется жизнь и сможем ли мы встретиться.
Я понимаю, как вы удивитесь, получив от меня письмо. Наверное, спустя семь лет неуместно говорить об этом, ведь уже все давно забыто и стерто временем, но все же я до сих пор не могу простить себе, что я так внезапно уехала... Я пишу, а у меня перед глазами наша последняя встреча, когда вы пришли ко мне, а я отвернулась и прогнала вас.
Я тогда уехала во Францию с вашим отцом, и все эти годы жила с ним в Париже. Он женился на мне, а через год, в 1913, у нас родилась дочь. Она прожила всего два года и умерла от тифа во время оккупации Франции. Мне многое пришлось пережить за эти годы, но ничто не сравнится со смертью моего ребенка...
Четыре месяца назад я потеряла своего мужа – ваш отец Павел Николаевич умер 17 июля этого года от удара. Теперь я осталась совсем одна, у меня нет здесь друзей, не на кого опереться. Я не могу больше жить в Париже, меня снедает тоска по родине...
Я вспоминаю то далекое время, когда приехала летом в усадьбу и встретила вас. Тогда все казалось таким простым и естественным, счастье было таким близким, и я была лучше, чище душой...
Я знаю, что не вправе напоминать вам об этом, но я часто думаю о той ночи, когда все произошло.
Володенька, я давно поняла и простила вас, и все эти годы я продолжала любить вас и надеяться, что когда-нибудь мы снова встретимся. Я говорю эти слова не потому что может не представится возможности сказать вам их, а потому что я действительно люблю вас всем сердцем и душой. И если вы меня забыли и даже не вспомните мое имя, мне будет утешением то, что я сказала вам эти слова.
Я возвращаюсь в Россию и всей душой молюсь, чтобы на моем пути не возникло никаких препятствий этому.
Ваша Наталья Панаева.
12 ноября 1916 года, Париж
Дорогая моя Натали!
Я не могу передать вам, как я был рад получить от Нади ваше письмо. Я даже представить не мог, что получу от вас когда-нибудь весть, ведь вы так неожиданно пропали. Я искал вас, Натали, хотя и знал, что вы с моим отцом, но не мог предположить, что вы уехали во Францию.
Как же жестока оказалась к нам жизнь! Эта кровопролитная война перевернула наши жизни и смешала судьбы. Вы во Франции пережили оккупацию, а я лежу с ранением в грудь в госпитале, в котором свирепствует брюшной тиф. Наверное, грубо шутить, что если я не умру от своей раны, то меня непременно подкосит тиф... Наши войска постоянно отступают...
Пожалуй, неуместно в письме рассказывать вам все эти безрадостные новости, тем более, что мы с вами общаемся впервые за семь лет. Я перечитываю свое письмо и понимаю, что говорю совсем не о том, наверное, поднимается температура и начинается бред. Надо звать сестру...
Как могли вы подумать, Натали, что я забыл вас, ваше имя? Все эти годы я любил вас, и теперь, когда вы сказали мне эти слова, моя любовь к вам стала еще сильнее. Я ни дня не был счастлив с Соней, это было величайшей ошибкой жениться на ней. Но это все в прошлом, забыто и стерто временем, как вы сказали.
Теперь я мечтаю лишь об одном – выйти из госпиталя, вернуться в Петроград и снова увидеть ваше лицо, услышать ваш голос. Я часто представляю нашу встречу и вижу вас такой, какой вы были – необычайно красивой, нежной и светлой. Я не могу видеть вас как-нибудь иначе, чем поражающе светлой, потому что это чувство не освещать не может. Когда я вспоминаю, что вы тоже любите меня, то тут перед глазами возникает весь ваш образ. Я до боли размечтался о вас. Вы неописуемо хороши в моей мечте и в нескольких разрозненных и отдельно стоящих воспоминаниях. Можно ли было думать, что то неумелое и несмелое чувство, каким оно было тогда, обернется такой сильной и страстной любовью?
Возвращайтесь, непременно возвращайтесь в Россию. Скоро закончится эта война, все больше нарастает стремление к миру. Меня больше не направят на фронт, слишком тяжелое ранение я получил. Как только я поправлюсь, меня отправят в Петроград.
Мы с вами встретимся, Натали, непременно встретимся.
Ваш Владимир Марковский
15 января 1917 года.
Милая Надя!
Я бесконечно благодарен вам, что вы смогли переправить мне в госпиталь письмо Натали. Письма сюда идут долго и зачастую не доходят до адресата. Да вы и сами порой удивляетесь, почему я не отвечаю на ваши письма.
Когда я думаю о том, что скоро увижу Натали, моя душа переполняется радостью и любовью к ней, к вам, к сестрам и врачам госпиталя. Наверное, это из-за температуры. Я заметно поправляюсь, меня даже перевели из отделения тяжелораненных.
Как бы я хотел оказаться сейчас рядом с вами, в вашей квартире на Литейном, и поддержать вас в это трудное время. До фронта доходят слухи, что в Петрограде очень неспокойно, рабочие бастуют на заводах, а в городе нет хлеба и света. Не переживайте, моя милая Надя, совсем скоро я буду с вами и вместе мы справимся со всеми трудностями, которые нам уготовила жизнь.
Я понимаю, что мой ответ на письмо Натали, возможно, не дойдет до нее, ведь она, наверное, уехала из Франции и уже на пути в Россию. Но все же отправьте ей это письмо, которое я прилагаю к вашему.
Надеюсь на скорую встречу,
Ваш В. Марковский
15 января 1917 года.
_________________ "С автором надо работать с нежностью сиделки в сумасшедшем доме" (с)
А.А.Беловицкая
|